— Я в порядке, — объяснился он,
виновато выглядывая из-за спины моего друга. — По большому счёту.
Да и поесть успел, спасибо. Через часок надо бы повторить, но не
раньше.
— Я вижу, — напуская на себя
бесстрастное выражение лица и давая понять, что вечер воспоминаний
закончился, все всё поняли, осознали и прониклись, а теперь пришла
пора заняться делом, сказала Лара.— Говори.
— Показывать надо, — и Даэрон
показал рукой куда-то налево, в сторону двери в подземелье Древних.
— И рассказыватьужепо месту, так понятней
будет.
— С самого начала говори, — Лара
даже не изменила позу, и бережно, подруку,
подхвативший Даэрона Арчи толкнулся в меня и остановился на
полдороге. — С самого начала, слышишь? Вольного искателя мне тут из
себя не строй. Как здесь оказался, при каких обстоятельствах,
расскажи мне, что это за люди, и почему они лежат, а ты
ходишь?
Даэрон молчал, устало и упрямо
опустив голову, но Пресветлая Лаириэн, сейчас она была именно в
этой своей ипостаси, была непреклонна.
— Ты хоть знаешь, сколько
людейяуспела за эту неделю выпотрошить? — эльфийка била
словами не хуже, чем пощёчинами. Казалось бы, только что Даэрон был
прощён, но малейшее сопротивление с его стороны вывело Лару из себя
по-новой. — Или ты думаешь, мне это удовольствие
доставляет?
— Прости, — Даэрона наконец
пробрало. — Если б я только знал... Это ведь теоретический спор
был! Кто ж знал, что так повернётся! И вообще, одно к другому
отношения не имеет!
— Конечно, ты не знал! — Ларачуть не сплюнула на пол от раздражения
и злобы, ей-богу. Дурак этот Даэрон, чего уж там. — И конечно же,
имеет! Но ведьтыдаже сейчас, стоя передо мной весь в
своём засохшем дерьме и с разбитой мордой, всё никак признать этого
не хочешь! Просто не хочешь! Господи Единый, да ведь упрямство —
первый признак тупости, как ты не понимаешь!
И она с таким разочарованием отвела
взгляд от этого эльфа, что я невольно поёжился. Примерно так же
Хельга на меня смотрела в тот раз, когда я ей с официанткой
поймался. То есть шансов оправдаться практически ноль. Да-а, лучше
б я тогда в дерьмо упал, ей-богу, чем так.
— Хватит. — непривычно нахмурившийся
Арчи прервал неловкое молчание. Он разрывался между по-настоящему
дружескими, я это видел, чувствами к Даэрону, и признанием правоты
Лары. Да и не любил он упёртых людей тоже. Как и не умеющих спорить
и делать выводы, менять свою точку зрения, привыкших перекрикивать,
а не слушать, потому что всё это проистекало лишь от неумения
думать. — Потом, ладно? А тебе, друже, скажу так: у нас в экипаже
есть правило — в случае чего ищи причины в себе, понял? Очень
хорошее правило, и я ему следую.