Некоторое время мы, не двигаясь, рассматривали развернувшийся перед нами пейзаж. На серую почву накатывались синие волны, на волнах вздымались оранжевые гребни, разгорались, накаливались до белизны и рушились, погасая в темно-вишнёвой тусклости. На ярком море бушевала цветовая буря. Фиолетовое в глубине, оно непрерывно рождало сияющие синие волны и обваливалось ими на бесстрастно однотонный берег. А вдали разбушевавшиеся краски тускнели, и блекло-оранжевое море сливалось с таким же блекло-оранжевым небом.
Признаюсь, я с большим недоверием наблюдал красочный прибой светоморя. В галактических странствиях приходилось испытывать приключения и пострашнее оптических эффектов. Но здесь тревожила мысль, что мы в совершенно особом мире, где любое явление не только удивительно, но и опасно. Этот световой бассейн действовал мне на нервы.
– Давайте опять осмотрим купол, – предложил Артур.
Мы осторожно обошли странное сооружение, но снова обнаружили лишь одно отверстие – то, через которое вышли. Николай уверял, что мы стали жертвой оптической иллюзии. В мире, лишённом перспективы, понятия «дальше» и «ближе» утрачивают свой естественный смысл. Всего час назад мы неутомимо шагали к куполу, не продвигаясь ни на шаг. Возможно, и сейчас мы безмятежно покоимся на месте, а наши движения – иллюзия.
– А море? – сказал Артур. – Мы удаляемся от него и приближаемся к нему. Достаточно сделать несколько шагов, чтобы убедиться в этом.
– Море тоже оптическая иллюзия!
– Артур и Николай, войдите в купол и проверьте, все ли шесть выходов на месте и сохранился ли наш рисунок, – попросил я.
Они ушли, а я вскоре увидел, что буря, менявшая цвета моря – «вздымавшая его сияние», написал потом об этом явлении Артур, – стала усиливаться. Из фиолетовой глубины выкатывались уже не синие, а голубоватые валы, на их гребнях вспыхивали жёлтые воротники. Море разъярённо зеленело, цвета нарождались и угасали все быстрей, становились все ярче. Линия цветового прибоя делалась изломанной – краски его хаотично обрушивались на берег, отлетали назад и гасли. И я поймал себя на тревожной мысли, что усиление бури вполне может сойти за ответ рассерженного существа на наше неожиданное появление. Настроив дешифратор на цветовую речь, я пытался уловить, нет ли осмысленной информации в перемене красок, но дешифратор не нашёл разума в цветовом шквале.