Валера прыснул со смеху и нечаянно обдал тугой вонючей струей дыма подошедшую официантку, отчего бедняжка чуть не выронила поднос.
– Извините, пожалуйста... – подняв красные от неспокойного сна глаза на симпатичную девушку, сказал он. Ткнул пальцем в Шурова и, давясь очередным приступом хохота, выцедил: – Он захотел честной любви...
– Что-нибудь еще? – не реагируя на паясничание клиента, уточнила она.
– Нет-нет, спасибо, – страшным голосом сказал Артем. – Быть может, только пулемет «Вулкан» с заряженной лентой...
Официантка вежливо кивнула, давая понять, что оценила блестящий юмор молодых людей, и вильнула бедрами, исчезая за спиной неуверенно танцующего посетителя, которому не было абсолютно никакого дела, что музыка еще не звучит.
Шуров разлил по первой, трагически поджав губы и всем видом показывая другу, что до сих пор считает его животным.
– Ладно, Тема, – Рысцов перестал лыбиться и поднял стопку, – за сны.
Артем вздохнул, тоже взялся тремя пальцами за стекло, стирая испарину. И тихо подтвердил тост:
– За сны...
Сцена разразилась оглушительным вступлением ударника, предвещая долгий и тяжелый рок...
– Глянь, какие цыпы-ляли! – насытившись, Шуров мотнул головой в сторону столика, за которым студентки пили шампанское и хохотали над чем-то своим. Курс второй, не выше.
– Педофил, – откликнулся Валера, выковыривая сухарик с чесноком из дебрей листьев салата.
– А ты – болван, – сказал Артем, наполняя стопки. – В такие годы девушки только кажутся недотрогами, строят из себя целомудренных... А затащишь в постель, она тебя ногами задушит, оседлает и поскачет до утра. Главная опасность среди них – лесбы. Сами мужиков терпеть не могут и подружкам мозги компостируют. Несут шовинизм в массы, дуры.
Приятели выпили по третьей и извлекли из банки полдюжины ароматных огурцов. Рысцов нацепил один на вилку, понюхал пупырчатый бок овоща и с удовольствием захрустел, покосившись в сторону молоденьких «цып-ляль». Пятеро. По мордашкам трое кое-как вытягивают на четверку с минусом, одна вовсе не удалась – прыщавость, заметная даже в переливах светомузыки, заслуживает лишь «гуся». А вот последняя мадамочка – на твердую пятерку: кожа чистая, губки пистолетиком, в глазах – о чудо! – мелькает зародыш интеллекта. Да и одета вроде бы со вкусом.
– Ого-го! Что-то я почувствовал, как ты заблагоухал тестостероном... – вкрадчиво сообщил Шуров, нагибаясь к уху Валеры. – Прямо в нос благовоние бьет.