Туман заклубился,
сжимаясь, принимая форму шара. И чем плотнее туман становился, тем
светлее и ярче выглядел, тем больше походил на сгусток
пламени.
Шар лег в ладонь
Серой Госпожи, и она протянула его Уррию.
— Вот душа Твоей
смертной.
Уррий осторожно
принял драгоценную ношу и пылающий шар обжег кожу Его ладоней.
Пламя билось, взлетая и опадая, будто пытаясь вырваться, будто
испуганное сердце птицы, пойманной в силки.
— Это Я, — сказал
он торопливо. — Это же Я, Уррий.
Пламя взметнулось
еще выше, словно не поверив, потом опало и замерло, и в это
мгновение Уррий увидел внутри него лицо Ниссы. Тоже лишенное
красок, как все здесь, но такое родное. Ее губы беззвучно
шевельнулись, произнося Его имя.
После бесцветного
мира Серой Госпожи, после безумной яркости Хаоса и непредсказуемых
слоев реальности Древа их родной мир показался Арону еще более
родным и невероятно прекрасным. Таким же прекрасным, какой была
вернувшаяся магия.
Серые Врата богини
Смерти открылись на берегу рядом с гаванью, откуда они отплыли
несколько часов назад.
Но часов
ли?
Арону вспомнились
слова демона из храма Великой Триады о том, что в Сером Мире время
течет иначе. Сейчас стояло раннее утро — но это было утро
следующего дня после того, как они отправились в путь, или же дней
прошло куда больше?
Арон посмотрел в
сторону Уррия, задумавшись о том, не спросить ли змеиного бога, но
потом решил, что не к спеху. Уррий, получив душу Ниссы, почти
перестал обращать внимание на то, что его окружало, а еще он,
наконец, перестал выглядеть серым и полумертвым от
усталости…
До храма Великой
Матери, где оставалось тело Ниссы, они дошли пешком. Город выглядел
чуть менее пустым, чем в день их ухода, но люди казались такими же
пугливыми, как и тогда, и норовили исчезнуть, едва заметив
незнакомцев. То ли все они знали, как выглядит Уррий в его
человеческом обличии, то ли сторонились чужаков на всякий
случай.
***
Нести человеческую
душу в ладонях было сложно — ее огонь, в мире живых ставший алым,
так и норовил разгореться ярче и прорваться между пальцами. Уррий
очень боялся, что огненные частицы потеряются, растаяв в воздухе, и
это повредит душе.
Еще Он думал о
том, чтобы спрятать душу Ниссы внутри Своего человеческого тела и
так сберечь все до единой искры, но не решился. Вдруг это тоже
повредит ей, но уже по-другому? Уррий никогда прежде не имел дел с
такими вот, лишенными оболочек, душами смертных.