– Вы в этом уверены? – усомнился следователь.
– Не сойти мне с этого места! – ответила торговка. – Помню даже, что в тот вечер – это случилось вечером – она была, с позволения сказать, малость под хмельком. Просидела у меня в лавке больше часа.
– И что же она говорила?
– Как сейчас вижу, – продолжала женщина, – стоит, облокотившись о прилавок, рядом с весами, и шутит с рыбаком из Марли, папашей Юссоном, – он может вам подтвердить, – дразнит его «горе-моряком». «Вот мой муж, – сказала она, – тот был в самом деле моряк, потому что уходил в море на целые годы и всегда привозил мне кокосовые орехи. Мой сын – тоже моряк, как покойный отец, плавает на военном корабле».
– Она не упомянула, как зовут сына?
– Говорила, но не в тот раз, а в другой, когда была, не побоюсь сказать, и вовсе пьяна. Все твердила, что его зовут Жак и что она очень давно с ним не виделась.
– Не отзывалась ли она дурно о муже?
– Никогда. Говорила только, что покойный был ревнивец и грубиян, но, в сущности, добрый малый, и что жилось ей с ним несладко. Умом он был слаб и вечно воображал себе невесть что. К тому же чересчур был честен – сущий простофиля.
– Навещал ли её сын, после того как она поселилась в Ла-Жоншер?
– Мне она ничего об этом не говорила.
– Она тратила у вас много денег?
– Когда как. В месяц покупала у нас франков на шестьдесят, иногда больше – когда требовала выдержанный коньяк. Платила всегда наличными.
Больше торговка ничего не знала, и её отпустили. Сменивший её мальчик оказался весьма общительным. Для своих лет он выглядел высоким и крепким. У него был смышлёный взгляд и живая, любопытная физиономия. Перед следователем он, казалось, вовсе не робел.
– Ну, так что же тебе известно, мальчик? – спросил следователь.
– На той неделе, в воскресенье, сударь, я видел у садовой калитки госпожи Леруж какого-то мужчину.
– В какое время дня?
– Рано утром, я как раз шёл в церковь к заутрене.
– Понятно, – сказал следователь. – И мужчина этот был высокий, черноволосый, в серой блузе…
– Нет, сударь, напротив, маленький, приземистый, очень толстый и довольно старый.
– Ты не ошибаешься?
– Вот ещё! – обиделся мальчик. – Я с ним разговаривал и видел его, как вас.
– Ну-ка, ну-ка, расскажи.
– Я как раз, сударь, шёл мимо, когда увидел у калитки этого толстяка. Он был злющий-презлющий – просто ужас. Весь красный, даже макушка багровая. Я хорошо разглядел: он был без шляпы и почти лысый.