– То есть, пока ВАШ хозяин не даст команду, меня не выпустят?
– разозлилась я. – Я в полицию позвоню!
Я нарочно подчеркнула
слово «ваш», мне Зотов был не хозяин. Пусть
я гражданка другой страны, и документов у меня нет, но я свободный человек! Я не сделала Никите Сергеевичу ничего плохого,
чтобы он препятствовал моему уходу!
На лице домработницы не дрогнул ни один
мускул. Она вообще человек или робот?
– Простите, мне нужно работать! – сказала женщина и удалилась
из столовой, оставив меня одну.
Я закрыла лицо руками,
пытаясь справиться с паникой. Что же делать? Что?
Звонить в полицию я,
конечно же, не собиралась. Кто я такая против Зотова? А если он разозлится на
меня, будет еще хуже.
Больше всего
недоумения у меня вызывали намерения Никиты Сергеевича. Что ему от меня нужно?
Зачем он меня неволит? Разве ему есть до меня дело? Если бы он просто
волновался о моем благополучии, мог бы нормально объяснить, что к чему? Зачем
держать в плену официантку-северянку?
В голову лезли самые
страшные мысли, вплоть до продажи в рабство. Я наслышана о таком. Раскрасавицей
я себя не считала, но больных извращенцев повсюду хватает. Если у Зотова такие
грязные и страшные намерения, то зачем он дал мне статус гостьи, чтобы я ничего
не заподозрила? Мог бы в подвале запереть, кинув под ноги старый матрас.
Почему-то мне содержание невольниц представлялось именно так, и ничуть не
лучше.
На все мои вопросы
мог ответить только сам Зотов, и никто другой. Оставалось ждать его появления,
вздрагивая от каждого стука и шороха, опасаясь, что это пришли за мной.
С Никитой Сергеевичем мне не удалось поговорить ни в этот вечер, ни наследующий день. Он был каким-то неуловимым. Я прождала его в гостиной до рассвета, но он не появился. Я так вымоталась, так устала от своих переживаний и страхов, что уснула прямо на диване.
Проснулась я на нем же, никто меня не тревожил, просто укрыли пледом. Первым делом я нашла Милу и спросила про Зотова, но, как выяснилось, он уже уехал.
На следующий день все повторилось, и я решила больше не ждать хозяина дома. Я что, собака? Это было настолько унизительно, что хотелось плакать. Я и плакала, запершись в своей комнате.
Кормили меня хорошо, и Мила была весьма добра, хоть и холодна. Большую часть времени я проводила, сидя на подоконнике в спальне, где меня поселили. Мой телефон был стареньким, батарея садилась быстро, поэтому я всегда таскала с собой зарядку.