– Старшина. Приведи своего командира
в чувство. – Коротко приказал я. Старшина, с Девятым молча, облили
Сержа водой, и посадили его на лавку между собой. Сказать, что они
были изумлены, это не сказать ничего, но сделали, всё молча, ожидая
продолжения. Сам я подошёл к столу и взял документы, лежавшие на
форме, прямо в открытом виде.
Что тут у нас? Какая прелесть!
Непонятно только, почему они меня отпустили? А если отпустили, то
зачем? Какой в этом смысл? Или я реально такой везучий? Ну, это
тогда полная фантастика. Положив документы обратно, я, не торопясь
дошёл до оружия, взял автомат, передёрнул затвор и вернулся к
столу.
Серж уже пришёл в себя, хотя взгляд
плавал, а на скуле наливался приличный кровоподтёк. Голова на
темечке была разбита, и струйка крови медленно пробивала дорожку
среди волос. Нехило его о стенку приложило. От удара этой
деревянной головы даже дом закачался.
– Если вы сейчас не ответите на мои
вопросы, то я вас троих убью. – Сказал я негромко.
– Третий, Дочка. Вооружиться. Быстро.
А потом перебью всех, кто пришёл с вами. – Повысив голос, я рявкнул
Старшине, Девятому и приходящему в себя Сержу.
– Руки держать на столе. – Виталик с
Верой испуганными воробьями порскнули за автоматами. Для них моё
поведение тоже было неожиданностью, но вот какая выучка.
Моментально и без каких-либо сомнений на сидящих уставилось уже три
автомата. Неплохо.
– Командир! Что случилось? – Глухо
пробасил Старшина.
– Ничего не случилось. Разбор
прошедшей операции. Я пытаюсь понять, ты с немецким диверсантом
заодно, или он один работает. Руки. Ты документы, что я принёс,
видел? Что в них написано? Написано в них, что я вчера убил
штурмбанфюрера войск SS.
Знаешь, что это? Это капитан или
майор, хрен я, что понимаю в этих эсэсовских званиях, но точно не
сержант. Минимум заместитель начальника разведшколы, которую этот
дебильный командир с первого раза не распознал и всех нас послал на
убой. Я вот хочу понять, по собственной дурости или он на немцев
работает. – Почти мгновенно вокруг Сержа образовалась пустота. И
Старшина и Девятый моментально отодвинулись от него. Я же намеренно
не смотрел на Сержа, я смотрел в ноги.
Нападение всегда начинается с взгляда
и с ног, и стрелять я начну сразу, как только он напряжёт хотя бы
одну мышцу на ногах. Да и смотреть в глаза человеку, которого
допрашиваешь нельзя. Когда человек, с которым ты говоришь, не видит
твоих глаз, он теряется, чувствует себя очень неуютно. Оптимально
всего смотреть на мочку уха, тогда человек видит, что ты смотришь
прямо на него, а взгляд поймать не может. Визуальный контакт в
разговоре, для допрашиваемого всегда очень важен.