Резидент Абвера был помощником
первого заместителя наркома НКВД, члена ЦК ВКП (б) Меркулова. Взяли
резидента сразу же, как только получили от меня информацию о нём.
Понимая, что выжить он может, только если будет говорить, немецкий
разведчик выдал всю свою агентурную сеть.
Немецким агентом был командир
разведгруппы, поэтому он так и рвался из лагеря, но немцы не хотели
убивать Сару. Она нужна была им живой и невредимой. Потеряв рацию,
агент дернулся на выход, но месторасположения основной базы не знал
и просто выжидал, надеясь получить информацию позже. Маломощная
рация из танка у него была, а вот радиолампы мои бойцы выдёргивали,
прятали и выдавали только на сеансы связи. Командир группы бесился,
но сделать ничего не мог. Дежурившие на базе ребята получали от
меня и Сержа четкие и подробные указания и никому не позволяли
заходить себе за спину.
Убили Сару два разведчика из
ревности. Не дала обоим, да ещё и посмеялась, а они на неё
поспорили. Это было мне знакомо. У многих в элитных частях съезжает
башня от вседозволенности, а здесь спецгруппа НКВД, почти
небожители. Одного унизила в столовой разведшколы сама Сара,
второму навесил Тамир, а тенью следующий за ним Ода добавил этому
уроду ладошкой по печени. Чуть позже ребята выцепили их обоих и
пригрозили зарезать их на фиг, а те закусили удила. Нашли мы этих
ублюдков с Сержем почти сразу, не просто же так мы людей
допрашивали.
Ни немецкий агент, ни два так пока
ничего не понимающих кобеля из разведгруппы мне были больше не
нужны, поэтому я просто кивнул Сержу. Приговор и двое задёргались
на верёвках. Оставшиеся бойцы разведгруппы были в шоке, они даже
дёрнулись помешать привести приговор в исполнение. Странные они
ребята. А Старшину с неизменным пулемётом я зачем в сторонке
поставил?
Немецкого агента после короткого
допроса, приготовили к посадке на кол. Для упрощения процесса, так
как по зиме деревянный кол в землю не вкопаешь, а тратить на это
лом слишком большая роскошь, Гном срубил в сторонке небольшую
сосенку и заострил её. Агент был русским предателем, а я не доброе
НКВД и не гуманный советский суд. У меня к предателям особенное
отношение. Так перед строем и сказал. На что услышал давно
ожидаемое.
– Да-а-а-а Командир! Не врут о тебе
немцы. Действительно на кол сажаешь. Или этот спектакль для меня? –
Говорящий это мужик был абсолютно невозмутим, но такого моего
ответа не ожидал.