Скинула пальто, сапоги, успевшие подмокнуть от растаявшего снега, прошла в зал к любимому креслу, да так и замерла.
По жизни она была аккуратистка. Одно время, правда, год-другой после побега от родителей, со спокойной совестью позволяла себе полный бардак в мужниной квартире. Во-первых, его атрибутика – готовые и недоделанные амулеты, талисманы, свечи, балахоны, расписанные мистическими знаками, какие-то баночки с хрен знает чем, пучки сухих и заплесневевших трав – валялась по всем углам и к прибиранию была запрещена. Во-вторых, освободившись от родительской тирании, она изгнала прививаемые когда-то привычки, вроде ежедневной уборки и постоянной тряски над чистотой в доме. Потом, когда фаза детского протеста миновала, да и развод остался за плечами, Регина с удивлением поняла, что бытовой хаос изрядно надоел и жить в нём некомфортно. А когда не под кого подлаживаться, выясняется, что есть внутренняя потребность в упорядочивании, в эстетике пространства, наконец. Чтобы окружали тебя вещи, которые нравятся, чтоб было их ровно столько, сколько нужно, чтобы мило глазу и сердцу. И уж в собственной квартире обустроила всё, как хотелось. А поскольку жила она одна, ревностно охраняя свою «берлогу» и даже во время недолгих романов не пускала к себе в святая святых, а встречалась на стороне – так и получалось, что порядок у неё, на зависть подругам, поддерживался идеальный. Это и впрямь нетрудно, если ты одинока.
Но сейчас по квартире будто Мамай прошёлся.
– Это что ж такое? – спросила она растерянно вслух.
Конечно, такого кавардака, как в детском стишке: «Был на квартиру налёт? К нам заходил бегемот?» не было. И жуткой картины разгрома после обыска, что иногда показывают в фильмах, не наблюдалось. Не погром, не разорение, но всё же… Первое, что бросалось в глаза – зияющие пустоты на книжных полках. Будто кто-то намеренно изъял определённые тома, сочтя остальное недостойным внимания, или просто рук не хватило, чтобы унести. Исчез музыкальный центр с коллекцией дисков. Испарился её портрет, написанный каким-то начинающим художником, когда Регине было лет семнадцать; единственная вещь, которую она забрала из родительской квартиры, уступив наследство тётке, отцовой сестре… Содержимое платяного шкафа убавилось вдвое. С ёкнувшим сердцем Регина метнулась к секретеру, достала заветную шкатулку. Немногие драгоценности испарились. Деньги, впрочем, и немалые – заначка для круиза по Франции, которую нынче она хотела использовать совсем в иных целях – к немалому изумлению оказались нетронуты. Спасибо и на том… Странные воры.