Кореец наклонился ближе к столу, сунув правую руку под пиджак. У него было сейчас невыразительное лицо Будды, терпеливо ждущего свой обед. Из-за кухни донесся хриплый клич приехавшего:
– Э-э, Ходжа! Ходжа!
Голос по-прежнему невидимого повара лениво ответил:
– Чего орешь, как ишак? Слышу, слышу… Иду…
В проем между чинарами, навесом и дверью кухни Кореец видел запыленный багажник серой «Волги». Потом в этот просматриваемый квадрат неторопливо вплыл повар, за ним появился здоровенный усатый мужик. Хлопнулись ладонями, побили друг друга по плечам.
– Привез?
– Привез.
Кореец сомкнул щелки глаз, уверенно полагая, что сейчас ему слух нужнее зрения.
– Сколько?
– Шесть.
– Что так мало? – разочарованно протянул повар.
– Больше не было. Они живые…
– Слушай, ты совсем без головы? Зачем мне живые? Я крови боюсь… – усмехнулся повар.
Щелкнул замок багажника, взрывом выплеснулось из-под крышки дружное напуганное кудахтанье, усач выволок за шею белоснежную курицу. Она ошалело била крыльями, обреченно сипела.
Кореец еле заметно улыбнулся, расслабился. А усач достал большой складной нож на пружине и коротким взмахом отсек курице голову. Курица не упала на землю – она словно весь свой короткий век недоптицы ждала этого мгновения, чтобы взлететь в последний миг своей иссякшей уже жизни. Без головы, с бьющей из обрубка шеи струйкой крови – мертвая курица летела. Махала белыми кургузыми крыльями в крутом спиральном пролете над замусоренным кухонным двориком. Она еще не успела опуститься, как усач выхватил из багажника следующую и отсек ей голову, швырнул в сторону, и та помчалась навстречу первой, столкнулась и рухнула на землю, а их уже догоняла третья, сшиблась грудью, летели по воздуху белые перья и комки крови…
Они летели, бежали, сталкивались, падали, вскакивали в последний раз, затихали, не зная, что они уже все умерли.
Официантка крикнула усачу:
– Ты бы детей постеснялся! Зачем им видеть?..
Кореец тряхнул головой, сбрасывая с себя наваждение – зрелище было отвратительное и гипнотизирующее одновременно. Надо посмотреть номер машины, подумал Кореец, он не сомневался, что куры ворованные.
– Пусть привыкают! – засмеялся усач. – А то растут они сейчас очень нежные.
– Простите, у вас не занято? – услышал Кореец, повернулся и увидел рядом со столиком парня в голубой куртке.