– А чего он? – потупившись, как
обыкновенный нашкодивший ребенок, прогнусавила она.
Чувствуя себя виноватым, я бросился
помогать Гору, который в это время ползал на четвереньках и собирал
рассыпавшиеся монеты. Засунув последнюю в кошель, он кинул на меня
благодарный взгляд и сказал:
– Извини, не думал, что это твой пет.
Слушай, Рокот, а давай отметим наше знакомство? Угощаю. У меня к
тебе есть одно предложение. – Он помялся и добавил: – Только не
говори никому, что видел эти деньги, ладно?
– Лады, – кивнул я.
– Через пару домов есть маленькая
харчевня. Предлагаю там и приземлиться. Лучше бы, конечно, поближе
к центру города, там поцивильнее, но со свободным временем у меня
не очень.
Согласился я без раздумий –
позавтракать толком так и не удалось, о чем активно намекало
бурление в животе и надпись на татушке:
Сытость: 83/180
А за едой, глядишь, узнаю что-нибудь
интересное. Все равно с Фросей на хвосте с другими фиг побеседуешь,
эта зараза любого напугает. А информация мне нужна позарез, я ведь
даже дороги до ратуши толком не знаю. И мы направились в
харчевню.
Ночью, едва войдя в город, я настоял на
немедленной отправке Фиолов. Лохматый здоровяк, похожий на Хагрида,
тот, что первым приветствовал нас при входе, оказался мэром
Треглава Стефанием. По просьбе старосты он лично проводил меня в
ратушу, отомкнул ее и помог сделать все, что нужно. Пока я, обалдев
от радости, отдыхал в мягком кресле, он о чем-то шептался в
соседней комнате с Элмером. Чую, речь шла обо мне. Скоро каждый
встречный будет знать, кто в Мелизоре люмен.
– Вроде здесь, – отвлек меня от
размышлений голос Гора.
Название на вывеске вполне аппетитное
– «Хрустящая корочка». Звучит. А вот внешний вид заведения не
вдохновлял. Даже трактир Пантии по сравнению с этой забегаловкой
казалась дворцом. Стены облуплены, дверь перекошена, прямо возле
входа гора отходов. Санэпидемнадзор прикрыл бы эту лавочку, даже не
заглядывая внутрь.
Гор по-хозяйски распахнул дверь и
вошел в харчевню. Ее внутренне убранство тоже не вызывало
благостных чувств: покрытый копотью потолок белым был, наверное,
лет сто назад, в углах свисала паутина, а сквозь давно не мытые
окна с трудом пробивался дневной свет. В крошечном обеденном зале
еле помещались два грубо сколоченных массивных стола. И никого,
кроме нас, не наблюдалось.