— М-м… ну, по крайней мере, хотя бы
учебу можно продолжить, — протянула подруга.
— Угу, — буркнула я. Утешение было
слабым. Мне-то нужна свобода!
Тем не менее разговор с Иланной меня
успокоил. По крайней мере с подругой все хорошо. А об остальном
обещал позаботиться Айландир.
Поболтав еще немного и подбодрив друг
друга, мы договорились связаться завтра к вечеру. На том и
расстались.
Новостей и разговоров на сегодняшний
вечер было более чем достаточно. Отключив кейлор, я поглубже
зарылась в одеяло, а вскоре провалилась в сон.
Но сон опять оказался странный. Такой
манящий, такой чувственный… наполненный наслаждением и откровенными
ласками, переходящими в ритмичные движения двух сплетенных тел.
Мужские губы, жесткие, жалящие до
боли и тут же распаляющие меня вновь, заставляя стонать. Его руки,
скользящие по моему телу с уверенной небрежностью, свойственной
лишь тому, кто давно изучил и знает каждый его изгиб. Знает все,
что может доставить мне удовольствие. И знает все, что может от
моего тела получить.
Движения мужчины становятся более
резкими, сильными, срывая с моих губ уже не стон, а вскрик. Первый,
второй, третий… и это его распаляет еще сильнее. Теперь он больше
не сдерживается. Ритм становится более быстрым, рваным. Он
доставляет боль, но избежать ее не позволяют сильные пальцы,
которые впиваются в мои бедра, сжимая и удерживая так, как нужно
ему.
Как в тумане, где-то на границе
сознания мелькает, что принуждение — это слишком. Что не этого я
хочу. Но мысль, едва появившись, тотчас исчезает под новой волной
наслаждения. Эта волна оттесняет сознание и здравый смысл
прочь.
И я подчиняюсь. Отдаю всю себя.
Растворяюсь под его натиском и принимаю так, как могу, чтобы на
пике закричать от его напора и чувства наполненности.
А потом, когда насытившийся мужчина
откидывается назад, на подушки, устраиваюсь на его плече.
— Ты потрясающий. Не понимаю, как
можно тебя не любить, — выдыхаю я в губы… Александру?!
Да, именно с ним мы лежали в постели,
обнаженные и разгоряченные. Именно к нему я прижималась. Его тело,
мощное, мускулистое, обнимала как самое желанное во всех мирах и,
что самое удивительное, воспринимала это как должное.
А тот, качнувшись на бок, со знакомой
усмешкой на холеном, идеальном лице сообщил:
— Поверь, можно. И практически любой,
кого ты спросишь, найдет миллион причин доказать тебе обратное.