— Никого живым не отпускать! — хладнокровно отдал приказ и обернулся.
Зверь еще не успокоился, рвался вперед, подгоняемый жаждой крови, и я не стал его сдерживать.
***
Глядя на полыхающее старое здание, чувствовал, как отпускает, как успокаиваюсь, как адреналин в крови затихает. Что ж, одной проблемой меньше.
— Как думаешь, никто не ушел? — спросил Кирюха, стоя рядом мо мной. Глаза горящие, звериные, весь в крови, как языческий идол. Впрочем, я и сам не лучше.
— Нет. Наши все контролировали. Ни одна волчья морда не просочилась через заслон. Тех, кто пытался сбежать — разодрали на выходе. Но пусть еще раз проверят.
Нечаев кивнул и растворился в темноте, а я продолжал наблюдать за багровым пожаром, стиравшим следы ночной бойни.
— Что ж, одним кланом меньше, — с этими совами бета снова появился рядом со мной.
— Невелика потеря, — пренебрежительно скривившись, сплюнул на землю.
В принципе, все прошло гладко. На мне самом несколько царапин, которые к утру затянутся. Никто из парней сильно не пострадал, и даже тот, в кого стреляли, стоял на ногах, слегка пошатываясь. Оклемается. Волк и не такое может выдержать. От противника место сырое осталось. Хотя нет — нихрена не осталось, горстка пепла, которую ветер разнесет. Мы снова на коне, а для остальных это будет показательным примером. Теперь любой кретин, который захочется к нам сунуться, сто раз подумает, прежде чем сделать роковой шаг и подписать себе приговор. Все знают — Бекетов не прощает, он наказывает. Жестоко, хладнокровно, без суда и следствия.
— Пора возвращаться, — Нечаев вздохнул глубоко, пытаясь успокоиться. В нем еще полыхал огонь битвы.
— Пора, — кивнул рассеянно. — Я сначала к тебе. Если приду домой в таком виде, Таня меня и на порог не пустит.
— Ты ей не говорил, чем собираешься заняться? — Кирилл искоса удивленно посмотрел на меня.
— Нет, конечно. Она же мягкая, как облако, нежная. Жалостливая. Незачем ей знать о таком, — кивнул в сторону языков пламени, отчетливо видимых на фоне ночного неба. — Пусть и дальше считает, что наша жизнь безоблачна.
— Хочешь удержать ее в неведении?
— Нет. Хочу уберечь. Незачем ей в грязи мараться. Она светлая, и я не хочу этот свет омрачать.
— Боишься, что разочаруется, если узнает, каким можешь быть? — друг как всегда смотрел в корень, видел самую суть.