Сама не заметила, как подошла к бордюру и замерла на самом краю, взглядом встречая нёсшиеся навстречу автомобили. Может, шагнуть? Один шаг — и все.
Я сдалась, проиграла. Хватит. Вперед качнулась, ногу для шага занесла и ступила на проезжую часть. Тут же под локоть подхватил кто-то и с силой дернул назад, так, что едва на асфальт не повалилась.
— Что ты творишь? Жить надоело? — надо мной, подозрительно присматриваясь, нависал незнакомый мужик, а с меня словно морок какой спал, пелена исчезла.
Не хочу я умирать. Не хочу!
— Простите, я задумалась, — промямлила, осторожно высвобождая локоть из его цепкой ладони.
Он не отпускал, продолжая всматриваться в мою растерянную физиономию, видать, совсем чумной выглядела, раз продолжал удерживать, справедливо подозревая в суицидальных помыслах.
— Интересно, о чем?
Метнула взгляд через дорогу, как раз напротив нас автовокзал располагался, такой же серый, как и все остальное, неприветливый, на стоянке перед ним пяток автобусов старых.
— О дороге, — соврала, махнув в сторону вокзала, — думала, смогу перейти здесь, путь до светофора срежу.
— Ненормальная! Ради трех минут жизнью рисковать, — он поверил моим оправданиям и отпустил.
— Вы правы, глупо получилось. Спасибо, что помогли вовремя остановиться, — кивнула и, обойдя его, действительно к переходу направилась, — спасибо.
Он лишь головой покачал, провожая осуждающим взглядом.
— Подскажите, какой автобус отправляется в ближайшее время? — спросила в маленьком окошечке привокзальной кассы.
— До Колобова, — не полнимая взгляда от книги, ответила кассирша.
— Дайте билет, пожалуйста, — выложила деньги в пожелтевшую пластиковую подставку. Она молча пробила билет, отсчитала сдачу и передала мне. — Спасибо.
Деньги засунула в карман джинсовой куртки и вышла на улицу, сжимая билет в потной ладони. Я не знаю, что это за место, не знаю, сколько до него ехать. Ничего не знаю, и мне все равно. Колобово или любая другая дыра — все одно.
На стоянке ожидал пассажиров желтый пованивавший дурными выхлопами ПАЗик. Пустой. Никто, кроме меня, не жаждал отправиться до конечной станции. С каждым мигом сомневаясь все больше, я протянула билет седой кондукторше. Она въедливо вчитывалась в плохо пропечатанные буквы, будто я ей билет не до захудалой деревни протянула, а как минимум претендовала на миллион долларов. Потом деловито и гордо щелкнула компостером — пережитком прошлого, и, кивнув в салон, скрипуче произнесла: