Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман! - страница 25

Шрифт
Интервал


Догадаться, кто ты, мы не в состоянии, отсюда следует, что ты, наверное, супергений. Ты можешь не открывать нам своего имени, нам нужно знать только одно – где дверь. Поэтому, если ты оставишь где-нибудь записку, в которой будет указано местонахождение двери, мы будем чтить тебя и на веки вечные признаем сверхсовершенством, умником, который сумел унести вторую дверь, не оставив ни единого следа, позволяющего установить твою личность. Ради бога, просто подбрось куда-нибудь записку, и мы будем вечно благодарны тебе.

Предложение вносит еще один студент.

– У меня другая идея, – говорит он. – Я думаю, что вы, как президент, должны попросить каждого – под слово чести перед лицом братства, сказать: он украл дверь или не он.

Президент говорит:

– А вот это мысль очень хорошая. Слово чести перед лицом братства!

И он начинает обходить стол, задавая каждому вопрос:

– Джек, это вы унесли дверь?

– Нет, сэр. Я ее не уносил.

– Тим, это вы унесли дверь?

– Нет, я не уносил ее, сэр!

– Морис, это вы унесли дверь?

– Нет, я не уносил ее, сэр!

– Фейнман, это вы унесли дверь?

– Да, это я ее унес.

– Перестаньте, Фейнман, дело серьезное! Сэм, это вы унесли дверь?… – Так он всех и обошел. И все просто пришли в ужас. Оказывается, в нашем братстве завелась самая что ни на есть паршивая крыса, никакого уважения к братству и к слову чести не питающая!

Той ночью я оставил, не помню уж где, записку с изображением резервуара с топливом и двери рядом с ним, и назавтра дверь отыскали и вернули на место.

Некоторое время спустя я снова признался в покраже двери – и все сочли меня вруном. Никто не вспомнил, что я говорил раньше. Все запомнили лишь заключение, к которому пришли после того, как президент обошел стол по кругу, задавая каждому один и тот же вопрос, и никто ни в чем не признался. Запомнили общую идею, но не слова.

Во мне часто видят обманщика, а ведь обычно я честен. На свой манер, разумеется, – так что, как правило, никто мне не верит!

Итальянский или латынь?

В Бруклине была итальянская радиостанция, и мальчишкой я постоянно слушал ее. Мне НРАвились расКАтистые ЗВУки, которые раскачивали меня, как легкие океанские волны в хорошую погоду. Я сидел перед приемником и преКРАсный итальЯНский яЗЫК омывал меня, словно вода. В программах этого радио то и дело возникали семейные конфликты – споры и ссоры между отцом и матерью семейства: