Орик, дернув себя за рыжеватую бороду, воскликнул:
– Ты что, забыл? Сегодня же похороны Аджихада! И мы обязаны присутствовать на погребальной церемонии.
– Да я не об этом! Как ты меня назвал?
Теперь в огромном зале остались лишь они да Сапфира. Дракониха лежала на боку между двумя столами и, услышав их голоса, слегка шевельнулась, приподняла голову и мутными глазами посмотрела вокруг.
– Кнурлхайм, Каменная Голова – вот как я тебя назвал! Я ведь тебя уже почти целый час разбудить пытаюсь!
Эрагон рывком встал на ноги, соскочил со стола и пошатнулся. Ноги казались ватными, в голове мелькали какие-то обрывки мыслей и неясные воспоминания о прошлой ночи.
«Сапфира, ты как?» – мысленно спросил он, неловко поворачиваясь к ней.
Она медленно выгнула шею и посмотрела на него, с отвращением облизываясь и показывая алый язык и острые зубы – точно кошка, съевшая что-то нехорошее.
«Да вроде… цела. Мое левое крыло, правда, ведет себя как-то странно: похоже, как раз на него я и приземлилась. А вот голова… Ох, в нее точно тысяча раскаленных стрел вонзилась!»
– Никто не пострадал, когда она тут рухнула? – озабоченно спросил Эрагон у Орика.
В широкой груди гнома что-то захлюпало: он явно пытался подавить смех:
– Да нет, хотя двое слегка расшиблись, когда со стульев попадали – уж больно смеялись. Еще бы! Пьяный дракон, который еще и кланяться вздумал! Да об этом у нас столько песен сложат! (Сапфира слегка шевельнула крыльями и жеманно отвернулась.) Мы решили так вас и оставить – все равно тебя, Сапфира, мы бы с места не сдвинули. Хотя наш главный повар весьма опасался, что ты и остальные запасы его драгоценного напитка опустошишь, как те четыре бочки, которые ты уже выпить успела!
«Вот-вот! А ты еще мне говорила, что я слишком много пью! – язвительно заметил Эрагон. – Да если б я четыре бочки разом вылакал, то наверняка бы концы отдал!»
«Естественно. Куда тебе до нас, драконов», – невозмутимо отвечала Сапфира.
Орик сунул Эрагону какой-то сверток.
– Вот, надень. Это куда больше подходит для погребальной церемонии. Да поспеши, времени у нас совсем нет.
Эрагон судорожно принялся переодеваться. В свертке оказалась белоснежная рубаха с завязками на запястьях и кружевными манжетами, красная куртка, отделанная золотым кантом и вышивкой, черные штаны, блестящие черные башмаки с подковками и потрясающая шляпа, которая под подбородком крепилась ремешком с большой красивой застежкой.