Прыгнул в сторону, сбивая оставленный Мишкой у окна стул, и начал разворачиваться, как тут за спиной лязгнуло. Глухо зазвенела тетива и в следующий момент Володя понял, что его разворачивает уже в другую сторону. Сорок сантиметров арбалетного болта пригвоздили ногу к стене, а стрелок внезапно подскочил, дважды ударив ногой. Один раз в арбалет Владимира, выбивая из руки, а второй раз в грудь, заставляя упасть и задохнуться. Упал, обеими руками вцепившись в пробитое бедро, и жадно начал глотать гнилую деревянную пыль. Перед глазами возникли массивные подошвы армейских ботинок, потом его подняли за ворот куртки и посадили, прислоняя к стене.
– Юрик! – взявший его человек высунулся в окно, рукой давая отмашку высокому. – Готово!
Тот кивнул, очень-очень холодно улыбнулся и снова перевел взгляд на окаменевшего кузнеца, заглядывающего в ствол его ружья.
– Отлично, Зуб, тащи его сюда, – Юрик не отводил взгляда от темных глаз кузнеца, – а ты, коротышка, осторожно сбрось с плеча свою берданку…
Михаил повиновался, слушая, как валится в пыль его ружье. Арбалетный выстрел, короткий вскрик Владимира, направленный в лицо ствол – бред какой-то… И все же было в предавших контрабандистах что-то такое, что заставляло уважать даже под дулом. Что-то, чего Миха сколько в себе искал, найти не мог. И даже в Володьке… Что-то звериное, властное. Связался с псами, готовься к укусам, как говорил отец. Были конечно руки, которыми можно любого из этих порвать на половинки, было искусство, которому дед еще обучал, чтоб медведей пещерных с одной палкой валить, да и нож все еще оттягивал пояс, но… Был Володька в доме, были несколько бандитских стволов и главное – они не боялись. Ничего. Совершенно. А это означало, что даже убив Юрика, он бы ничего не добился.
Зуб, забросив за спину арбалет Владимира и перезарядив свой, покидать дом не торопился. Тщательно, с большим знанием дела он перевернул все вещи напарников, вскрыл пакеты, сумки и бурдюки, откинул лежаки и только после этого повернулся к Владимиру, все так и сидевшему у окна.
– Где? – коротко спросил он, заставляя рейнджера оторвать взгляд от арбалета – не походного, с каким он уже пять лет гоняет, а настоящего, боевого, с педалями и тремя режимами натяга при стрельбе. В него дали с самого слабого, а то могло и ногу оторвать…