– Хадиша Мамбетовна, когда к вам Залесская обращалась в последний раз?
– Это легко установить. Последнее посещение – 27 июня.
Я прикинул – меньше чем за две недели до смерти.
– По какому поводу?
– Очередное обследование. Да и приходило время думать о декретном отпуске.
– Как вы считаете, у нее все было нормально в смысле здоровья, настроения?
– По-моему, да. Беременность развивалась без отклонений. Все анализы в норме. Я еще удивилась, когда она спросила, нельзя ли сделать аборт…
– Что вы ответили ей на это?
– Ответила как врач. Во-первых, мы всегда убеждаем оставить ребенка, во-вторых, никакой врач не взялся бы сделать ей аборт. Разве что в самом крайнем случае. Это ведь почти созревший плод. Около семи месяцев. Недоношенные, семимесячные, в большинстве случаев теперь вполне нормально развиваются…
– Она настаивала?
– Настаивала. Но я ее попыталась отговорить. Впрочем, женщина она культурная, могла знать сама. Ну а потом…
– Вы как врач считаете в таком случае ее поведение нормальным?
– Она, в общем-то, производила впечатление уравновешенного, не угнетенного чем-либо человека. Но кто знает? То, что она говорила об аборте… У женщин в ее положении особенно чувствительна нервная система. И психические отклонения вполне возможны. У одних они протекают не ярко выражено, у других – могут принять опасный характер…
– Могла ли она покончить с собой в результате, как вы выразились, психических отклонений на почве беременности?
– Категорически исключать невозможно.
– Когда точно она забеременела?
Врач развела руками:
– Точно мы можем сказать, когда ребенок уже родится.
– А в период беременности?
– Возможна ошибка в две недели. В ту и другую сторону.
– Как по документам?
Мамбетова снова заглянула в карточку:
– Январь. Но возможно, и декабрь…
Вопрос о сроке беременности я уточнял не просто так.
В январе Залесских еще не было в Крылатом. Они жили далеко от этих мест, в городе Вышегодске Ярославской области.
В предсмертном письме меня давно уже занимало одно место: «Если бы я даже и смогла перебороть себя, очиститься, постараться стать лучше, это невозможно. Все время рядом будет находиться напоминание о моем предательстве по отношению к тебе…»
Что может служить напоминанием? Само воспоминание об измене. Это вариант вполне возможный. Судя по стилю письма, Залесская мыслила довольно образно.