Якушев потерял счет дням. Он то впадал в оцепенение и бездумно сидел, уставившись в стену камеры, то приходил в ярость, когда вспоминал об Артамонове: «Щенок! И этот князек Ширинский-Шихматов тоже. Я знал его отца, несчастный рамолик [3]… Но почему тянут следствие? Кажется, все ясно».
Когда за ним пришли, Якушев почувствовал облегчение. Скоро все кончится. Сюда, в эти четыре стены, он не вернется. Он думал, что конвоиры ждут за дверью камеры. Но его вел тот же надзиратель, и это было странно. Когда же он очутился в комнате, где происходил первый допрос, и увидел знакомого следователя-инженера, то не мог поверить глазам. И разговор был неожиданным.
– Вы говорили Артамонову и Щелгачеву: «Я против интервенции»?
– Говорил. Мне отвратительна сама мысль об этом.
– А им – нет. Они согласны отдать Россию Антанте, кому угодно, лишь бы им возвратили их чины, имения. Как вы думаете, для чего вы им были нужны? Почему они и сейчас ждут вас? Кстати, это нам известно. Вы им нужны. Через вас они хотят руководить контрреволюционной организацией внутри Советской страны, террористами, диверсантами, шпионами – вот для чего вы им нужны.
– Но я сказал им, что против террора!
– Да, вы так говорили. Вы говорили и о правительстве из спецов. Смешно! Они только и ждут, чтобы опять сесть на шею народу, а вы им: «Нет, это мы, спецы, войдем в правительство, а не вы, эмигранты». А их цель другая: «Помогите вернуться, а там мы вам покажем, кто будет править Россией».
«К чему он это говорит, – подумал Якушев. – Скорее бы кончилось».
– Что бы вы стали делать, если бы очутились на свободе?
Это было неожиданно. Якушев ответил не сразу.
– Думаю… Думаю, что был бы лоялен в отношении советской власти, честно работал бы по специальности.
– И только? А если к вам явится кто-нибудь оттуда, из эмиграции? Или из подпольной организации?
– Пошлю его к черту. Ведь они подвели меня под расстрел.
– Только поэтому?
– Не только. У меня было время подумать.
– И что же вы надумали? «Послать к черту»? В этом выразилась бы ваша лояльность? А этот тип пошел бы к другому, на другую явку и занялся подготовкой террористического акта.
– Я против террористических актов. Я же им говорил.