Однако ее радость длилась недолго. Мистер Данверс переспросил:
– К пушке? С большой любовью. Вы какую имеете в виду? Трехфунтовую или шестифунтовую?
Ребекка открыла рот. Даже полковник, похоже, был несколько удивлен, однако быстро оправился:
– Девятифунтовую. Совершенно великолепную, должен вам сказать! Пойдемте со мной. Мы сделаем несколько выстрелов, и я посмотрю, чего стоит ваша похвальба.
– С радостью, сэр, – сказал мистер Данверс, следуя за полковником. – Я не стрелял из девятифунтовой много лет.
– Что вы говорите? – удивился полковник.
– Мистер Данверс, дядя, вы не можете стрелять из пушки!
Оба повернулись и посмотрели на Ребекку. В глазах обоих читался один и тот же вопрос: почему не могут? Оба ухмыльнулись, словно пара озорных мальчишек, и направились в глубь сада, обсуждая вес зарядов и дальность стрельбы, будто и впрямь намерены были защищать деревню от нападения континентальной армии.
– Вот ччч… – Ребекка с трудом удержалась, чтобы не произнести ругательство, не подобающее леди. Потянул легкий ветерок и донес до нее аромат роз.
Ребекка вдохнула нежный запах, и ее гнев угас. Ведь именно этот несносный тип принес ей цветы.
Надо поставить их в воду, прежде чем она вынудит его упаковать свои вещи.
«Помни, что ты находишься в Брамли-Холлоу», – мысленно сказал себе Рейф. Ради сохранения своего холостяцкого статуса не следует весь вечер глазеть на женщину, тем более если эта женщина – Ребекка Тейт.
Ко черт побери, было чрезвычайно трудно заставить себя не смотреть на эту девчонку!
Она взглянула на него так, словно хотела отправить в самые мрачные подземелья ада. Но она не понимала (а может, и понимала), что, когда пребывает во гневе, ее чопорность старой девы мгновенно улетучивается.
Конец ознакомительного фрагмента.