– Дядя, – истово произнес Сэм, – я добьюсь успеха.
– Да уж, добейся, а не то… – сказал мистер Пинсент, не смягчившись. – Это твой последний шанс. Нет никаких причин, почему я должен содержать тебя до конца твоих дней, и я не намерен этого делать. Если и в издательстве Тилбери ты будешь валять дурака, не думай, что сможешь кинуться назад ко мне. Упитанного тельца не будет. Запомни это.
– Запомню, дядя, но не беспокойтесь. Что-то говорит мне, что успеха я добьюсь. И в Англию я поеду с удовольствием.
– Рад слышать. Ну, теперь все. До свидания.
– Знаете, как-то странно, что вы меня туда отсылаете, – задумчиво произнес Сэм.
– Не нахожу ничего странного. Я рад, что мне подвернулась такая возможность.
– Да нет… я хочу сказать: вы верите в хиромантию?
– Нет. Всего хорошего.
– Потому что гадалка сказала мне…
– Эта дверь, – сказал мистер Пинсент, – открывается автоматически, если нажать на ручку.
Проверив это утверждение и убедившись в его верности, Сэм вернулся в собственную обитель, где узрел, что мистер Кларенс (Фарш) Тодхантер, популярный и энергичный шеф-повар грузового судна «Араминта», уже проснулся и закурил короткую трубку.
– Что это был за старикан? – осведомился мистер Тодхантер.
– Это был мой дядя, глава фирмы.
– Я что, заснул у него в кабинете?
– Вот именно.
– Ты уж извини, Сэм, – сказал Фарш с благородным сожалением. – Вчера ночью я припозднился.
Он объемисто зевнул. Фарш Тодхантер был тощим, жилистым человеком за тридцать, с высоким лбом и меланхоличными глазами. Раздосадованные товарищи по плаванью, поиграв с ним в покер, иногда уподобляли эти глаза очам скончавшейся рыбы; однако критики, которых не жгла мысль о недавних финансовых потерях, а потому свободные от предубеждения, скорее нашли бы в них сходство с глазами попугая, после того как тот обозрел жизнь и обнаружил, что она полна разочарований. Фарш обладал сильной склонностью к пессимизму и под влиянием винных паров имел обыкновение темно намекать, что получай каждый по своим правам, так он был бы прямым наследником графского титула. История была длинная, запутанная и бросала тень на всех, кто был к ней причастен. Но поскольку он каждый раз рассказывал ее по-новому, взыскательные обитатели кубрика относились к ней скептически. А в остальном он варил макароны по-флотски лучше всех в Западном океане, но ничуть этим не чванился.