Памятуя о своей предыдущей встрече с мистером Смитом, а также учуяв резкий запах винного перегара, Дайкон поначалу решил, что Смит попросту в стельку пьян. Однако примерно минуту спустя он понял, что бедняга насмерть перепуган. Судя по всему, такую же ошибку совершили и Клэры, в первые минуты тщетно пытавшиеся утихомирить Смита. В итоге именно доктор Акрингтон, бросив на Смита пытливый взгляд, сказал своему зятю:
– Постой-ка, Эдвард, кажется, ты заблуждаешься. Идёмте со мной, Смит. Расскажите мне, что случилось.
– Никуда я не пойду. Хватит с меня уже этих прогулок – я чудом жив остался! Говорят вам – он убийца!
– Кто? – послышался откуда-то голос Саймона.
– Квестинг ваш.
– Побойтесь Бога, Смит! – воскликнул полковник и, ухватив его за локоть, попытался увлечь на веранду.
– Отстаньте от меня. Я знаю, что говорю. Ясно вам?
– О, папочка, только не здесь! – вскричала Барбара, а миссис Клэр поспешно добавила: – Да, Эдвард, ступайте лучше в кабинет.
И шепнула Смиту, который упирался и брыкался, как раскапризничавшийся школьник:
– Да, да, Герберт, в кабинете вам будет удобнее.
– Вы же меня не слушаете! – возмутился Смит. И вдруг, к смущению всех присутствующих, за исключением разве что Гаунта, принялся громко хныкать. – Человек, можно сказать, уже одной ногой в могиле стоял, а вы его в кабинет тащите.
Гаунт покатился со смеху, потом вдруг посерьёзнел и предложил миссис Клэр:
– Пожалуй, нам лучше уйти.
– Да, конечно, – закивала миссис Клэр.
Однако сама она вместе с Саймоном продолжала стоять в дверях, мешая проходу. Смит же, мигом раскусив их намерения, проорал:
– Не уходите! Мне нужны свидетели! Я хочу, чтобы вы все остались.
Гаунт благодушно окинул взглядом искажённые ужасом лица и сказал:
– Что ж, давайте тогда присядем.
Барбара порывисто ухватила своего дядю за руку.
– Дядюшка Джеймс! – зашептала она. – Остановите его! Вы не должны этого допустить! Пожалуйста, дядюшка Джеймс!
– Ладно, присядем так присядем, – миролюбиво произнёс доктор Акрингтон.
Все торжественно и чинно прошествовали в столовую и расселись за столиками, словно готовясь любоваться выступлением певички из кабаре. Это, похоже, успокоило Смита, который занял стратегически выгодную позицию между столиками. С самодовольством убелённого сединами ветерана войны, которому удалось наконец загнать в угол безропотного слушателя, он приступил к рассказу.