И четвертый. Точнее — четвертая. Она. Баронесса Катрин фон
Красс, представитель в совете гранд-нобилей от города Оутембри.
Если бы ей пришло в голову описать себя, то звучало бы это примерно
так: знатная пожилая дама, разменявшая пятый десяток. Не блиставшая
красотой в молодости, а уж теперь и подавно. Поседевшие волосы
собраны в простую косу и, надо сказать об этом служанке, довольно
тугую. Тонкий нос, впалые щеки, сморщенные губы. Лицо уставшей от
жизни и забот женщины. И яркие, можно сказать — горящие (ее
единственное достоинство, она это прекрасно знала!) черные
глаза.
В комнате было еще два человека, стоящих подле стены у двери.
Недвижимые и безмолвные, их можно было сразу не заметить благодаря
слабой освещенности. Но не стража, — те стояли за дверью. Среднего
роста мужчина, с бородатым лицом лесного разбойника — Мартин
Скорцио; и миловидная брюнетка с фигурой подростка — виконтесса
Беатриз де Паола де Сильва. Первый — доверенное лицо Карла Крузо,
вторая — ее.
“Это забавно!” — подумала баронесса. — “Шпион-простолюдин служит
главе Императорского домена в нашем союзе, а шпионка-дворянка — мне
и Оутембри! У Единого отменное чувство юмора!”
Сидящие за столом разговаривали. Едва начали это делать, если
судить по долгим паузам между фразами. Так не доверяющие друг другу
люди прощупывают собеседников, примеряют каждое произнесенное
слово, оценивают его. Они ведь не были друзьями, собравшимися в
этой комнате. Союзниками — да, но не друзьями. И доверия друг к
другу, несмотря на долгое время совместной работы (а может именно
поэтому) никто из них не испытывал.
Беседа складывалась из привычных вопросов о состоянии дел в
торговле, соотношении стоимости монет разных государств друг к
другу, урожайности в разных районах…
“А ведь Карл забрал уже много власти!” — глядя на угрюмого
нобиля подумала баронесса. — “Не самый знатный из аристократов
Императорского домена, как он так быстро и главное, незаметно,
поднялся на самую вершину? Всегда прекрасно осведомленный, готовый
к компромиссу… Я совершенно упустила это из виду! Еще год-два, и
без его кивка Совет не утвердит ни одного решения! Не сменили ли мы
одного императора на другого?”
…доходность морских перевозок, налоговая политика республики,
таможенная политика ее соседей…
“Мы собрались здесь столь узким кругом и в обстановке такой
секретности, чтобы обсудить то, что известно каждому нобилю?” —
мысленно возмутилась Катрин фон Красс и даже собралась высказать
эту мысль вслух, когда (хвала Единому!) начался разговор, ради
которого четверо нобилей и сели за стол.