Внутри кабак оказался запущенным.Не грязным, хозяин явно следил
за порядком (в меру отпущенного ему понимания этого слова,
конечно); не вонючим, по крайней мере, запахи из кухни не вызывали
рвотных позывов — именно запущенным. Стены явно требовали побелки,
равно как и потолок, столы не мешало бы отскоблить от въевшегося
жира и пролитых напитков, некоторые и вовсе стоило заменить. Лавки
скрипели под сидящими, а окна как затянули лет сто назад бычьим
пузырем, так больше про них и не вспоминали. Хотя, чего еще ожидать
от заведения почти прилепившегося стеной к внутренней стороне
третьего кольца крепостных стен? В портовом районе? Чей контингент
составляли рыбаки, докеры, матросы и приезжие торговцы не самого
высокого полета?
“Зато здесь мы вряд ли встретим знакомых”. — подумал Бельк,
разглядывая помещение. — “И никто не помешает”.
Дениз поддержал идею очередным образом рыбы в своих зубах. Хвост
которой еще трепыхался. Что значило — рыба должна быть свежей!
Северянин уселся за стол, заказал у подошедшего
паренька-подавальщика легкого пива для себя, пару хвостов трески из
сегодняшнего улова для гикота, и погрузился в размышления.
Люди, находившиеся внутри, шум их голосов, звяканье посуды — все
это было отличным фоном для его мыслей. Каких? Если бы прямо сейчас
кто-нибудь, к примеру, тот же Праведник, спросил его о чем он
сейчас думает, Бельк без колебаний ответил: “Ни о чем?” И это было
бы одновременно и правдой, и ложью.
Правдой, потому что он не катал в голове фразу “Что мне делать с
предложением Гилисов?” и не подыскивал аргументов в пользу поездки
на острова или против нее. А ложью — поскольку неосознанно, без
выраженных мыслей, он на эту тему все же размышлял. Его разум
сейчас был похож на небольшой лесной пруд. Звуки: идущий дождь,
мелькающие молнии и грохочущий гром едва проникают под толщу воды,
в глубине которой лениво шевелят плавниками рыбины-мысли. Невидимые
в полнейшей темноте придонья, но ощущаемые.
Он бездумно смотрел на шумящий кусочек жизни вокруг себя,
изредка делал глоток из кружки и гладил между ушами наевшегося и
согревшегося у него на коленях зверя. Просидел в таком состоянии не
менее часа, а может и того больше. Дениз наглым образом заснул,
чутко подергивая кончиками ушей. День понемногу перевалил за
половину и посетителей в кабаке становилось все больше.