Дальше мы уже ругались и кричали в два голоса.
Душевно получилось. Когда Ксана выбралась-таки из-под одеял и
бедного мольберта, она выглядело как на картине «Взрыв на
макаронной фабрике», настолько её наэлектризованные и расхристанные
волосы торчали в разные стороны.
- Так это ты меня душила?! – подступил я девушке со зверским
выражением на лице.
- Нет! Я только хотела поправить на тебе одеялко…, - попыталась
она выкрутиться, хотя и так было понятно: не душить она меня
собиралась, а соблазнить, нырнув ко мне в тёплую постельку. Но я-то
я спал одетым, да плюс ко всему проснулся вовремя. Ну и ко всему
Борей уловил тему наезда прямо на ходу спектакля:
- Какое одеялко? Я буквально четверть кара назад заглядывал:
академика под горой одеял не видно было, так он от холода
спрятался. Или ты его решила разбудить пораньше? – девушка на этот
вопрос интенсивно закивала. - А с какой такой стати? Он сам решает,
когда ему работать и сколько! Придётся поставному доложить о
безобразиях в камере.
Ну и я ещё добавил, словно престарелый, разочаровавшийся в людях
ханжа:
- Эх, Ксана! Я к тебе со всей душой! Поделился вчера вином,
почти треть тебе отдал по доброте душевной, ужином угощал, как
товарища по заточению… А ты меня – душить собралась?
- Треть? От восьми бутылок? – совершенно искренне поразился
альбинос. – Ну ты и сильна выпить. От такой дозы и я бы свалился с
ног. А ты ещё и одеялко пораньше спешила поправить. Заботливая
какая!
Чтобы нас не видеть, и не слышать наших ехидных голосов, моя
натурщица накрылась одеялом с головой и заткнула уши. Да и личико у
неё в анфас было более чем страшненькое: левый глаз и в самом деле
почти не открывался, а красный кровоподтёк вокруг него стал
расцвечиваться жёлтыми и синеватыми оттенками.
Я тем временем сбегал в туалетную комнатку, а потом сразу
подался к столу. Разминая пальцы, словно перед игрой на фортепьяно,
ещё и старшине сделал приглашение:
- Хватит на всех! Пока принесут завтрак, успеем малость
подкрепиться.
- Увы! С арестантами не имею права, - ёрничал Борей, косясь на
пытающуюся подняться Ксану. – Ещё потом обвинят, что объедаю и так
скудный паёк правонарушителей. А мне как раз служба нравиться
начала на благо сектора, можно сказать все сложности и унижения
позади остались…
Последние строки явно дошли до ушек адресата, но никакой реакции
не последовало. Но вот зато когда старшина ушёл, Ксана без
приглашения поспешила к столу, отыскала на нём остатки рассола от
салата и спешно выпила. После чего подхватила кусок какого-то
кисловатого растения, напоминающего ревень, и стала меланхолично
жевать, присматриваясь к тому, как я сметаю остатки нашего ночного
пиршества.