— Нет.
Он качает головой, даже не подумав над моей просьбой.
— Почему? Он же будет беспокоиться, ему будет плохо. Я просто хочу...
— В том-то и дело, Ева, я хочу, чтобы твоему отцу было плохо, чтобы он беспокоился. Я хочу, чтобы он страдал за то, что он сделал с тобой и со мной. Он заслуживает того, чтобы быть несчастным, или ты забыла, что он не предупредил тебя?
— Я ни чего не забыла, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Это еще одна причина, по которой я хочу поговорить с ним.
— Потому что ты мне не веришь?
— Трудно поверить, что мой отец мог так поступить. Он хороший человек и всегда таким был. Я просто не могу разобраться во всем этом, — признаюсь я.
— Скоро ты все поймешь, — отвечает он.
В его голосе есть нотки, которые говорят мне, что пока нужно оставить эту тему в покое. На сегодня я прекращаю расспрашивать его об отце, но так просто я от этого не откажусь.
— А что насчет моей учебы? Ты действительно не позволишь мне вернуться к занятиям?
—У тебя больше нет нужды продолжать учебу. К тому же, я хочу, чтобы ты была в моем полном распоряжении. Я хочу знать, где ты и что ты делаешь в любое время.
Конечно, он хочет...
— Хан, — окликает кто-то сзади нас.
Мы оба одновременно поворачиваемся и видим, что к нам приближается Иван.
— Есть несколько срочных дел, которые ты должен решить лично.
Алихан поворачивается ко мне.
— Иди наверх в спальню и оставайся там. Никуда не выходи и не слоняйся по дому, пока я тебе не разрешу.
— Поняла.
Я киваю и отворачиваюсь от него. Все равно у меня нет другого выбора. Выбирать нужно было до того как я согласилась приехать в логово зверя.
Алихан
— Вань, возьми ствол, — жестко приказываю я, когда мы обходим связанного мужчину, лежащего на полу. Кровь капает в его лица, и я вижу отстраненный взгляд в его глазах - взгляд, который говорит, что он знает, что умрет.
Иван протягивает мне пистолет, и я крепко сжимаю его в руке. В моей голове закрадывается сомнение. Я занимаюсь этим с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать лет. Ни разу у меня не возникало сомнений, моя рука ни разу не дрогнула, но сейчас, в двадцать семь, мне вдруг захотелось пожалеть, что я далаю это.
Перевожу взгляд и снова смотрю на Ванька. Он такой же высокий, как и я, телоскожением как скала. Наши семьи дружат, сколько я помню, и он один из немногих, кому я доверяю свою жизнь.