— Мой член зовет тебя...
Теперь он просто ведет себя как придурок. Однако улыбка тянется по моим губам. Как бы хреново все это ни было, а это действительно хреново, приятно хоть немного улыбнуться, даже если я понятия не имею, что со мной будет дальше, поскольку я живу у человека, который чаще направляет на людей пистолет, чем желает им «доброго утра».
Я долго умываю лицо, прежде чем взглянуть на себя в зеркало. Я чувствую себя хорошо, хотя мои щеки все еще слегка красные. Мои глаза теплого карего цвета и я подмечаю, как они сегодня сияют. Мои волосы нуждаются в укладке, но в остальном я не выгляжу так, будто меня похитили бандюганы и уволокли в свое логово. Тот факт, что он все еще там, возможно, голый, напоминает мне, что я должна поговорить с ним о том, чтобы он купил мне противозачаточные средства. Потому что как мне кажется, мужчина может сделать так, что я забеременею от одного его взгляда.
Робко я выхожу из ванной, заглядываю за угол, ожидая, что он выскочит на меня, но когда я вижу, что он сидит за столом в одних джинсах, я вздыхаю с облегчением.
Я на цыпочках ступаю по полу, надеясь, что он слишком поглощен своими криминальными делишками, чтобы обращать внимание на то, что я делаю.
— Иди сюда, зайчонок, — сурово говорит он.
Я замираю на месте и поворачиваюсь к нему лицом. Его волосы в беспорядке, капли воды все еще прилипают к ним, его лицо выглядит менее мрачным, хотя, кажется, в нем по-прежнему присутствует злость. Его манера поведения словно предупреждает, что если вы подойдете слишком близко, он разорвет вас на кусочки.
— То набрасываешься с ножом, то милые прозвища даешь. Что это вообще значит? — спрашиваю я, осторожно приближаясь к нему.
Он следит за каждым моим шагом, оглядывает с ног до головы.
— Ничего это не значит.
Я вижу, что он не собирается мне отвечать, но не могу оставить это без внимания.
— Тогда не называй меня так. Меня зовут Ева, — отвечаю я.
Я не хочу быть той слабой девочкой, которая боится, забившись в угол, потому что ей страшно. Я должна переломить ситуацию в свою пользу. Это то, что моя мама сказала бы мне делать — брать быка за рога.
— Я буду называть тебя так, как захочу. А теперь снимай пижаму и садись на край стола.
Его палец указывает на точное место, где должны оказаться моя задница. Вместо того чтобы сделать то, что он хочет, я смотрю на него, желая, убить его взглядом, ведь это единственное, что я сейчас могу.