— А про грязнокровок, что он тебе
говорил? – спросил Драко Рона, видимо, желая подколоть того ещё
раз. Но вот способ он выбрал… Нарвётся же на плюху от меня.
— Ничего он мне не говорил, он этого
слова не знает!
Святая невинность, судья не знает
главного ругательства тех, кого судил десяток лет назад.
— Тогда кто же тебя ему научил,
Уизли? – с довольной лыбой надменно протянул Малфой. – Может,
родители? Они же у тебя чистокровные в далеко не первом поколении,
пусть и совершили ошибку, выбрав не ту сторону…
Рон аж надулся от этих слов, и
покраснел настолько, что его оттопыренные красные уши стали
довольно удачно гармонировать своим оттенком с общей цветовой
гаммой рыжих волос и проступивших веснушек на таком же красном
лице.
— Неважно, кто меня научил, наверное,
от подобных тебе услышал. И мне не важно, что она грязнокровка, мне
это не мешает!
— То есть ты признаешь, что она
грязнокровка, Уизли? Да ты всё-таки не безнадёжен, – одобрительным
тоном похвалил его Малфой.
А вот это они точно зря. Морду набить
ему я ещё успею, поэтому последуем расширенной программе –
низведение, курощение и дуракаваляние. Надо вспомнить, что я
чувствовал, когда так искренне желал придушить Дамби, выслушивая
откровения про него в Гринготсе…
— Драко Люциус Малфой, Наследник
Малфой, вы, в присутствии меня, Лорда Поттера, посмели
безосновательно оскорбительно высказаться в адрес моей спутницы. –
Одновременно с этим, поправляю чёлку, прикрывающую шрам, рукой с
перстнем. – Я требую немедленных извинений!
И чего это все так резко побледнели?
Ну, подумаешь, потемнело вдруг в купе из-за сгустившихся теней. Ну,
пропали у меня из глаз зрачки, скрывшись за чернотой, что полностью
заволокла глаза. Вот от моей ярости, что истекала от меня на них
вместе с магией, побледнеть можно – тут и думать нечего.
Итог воздействия – Малфой с Уизли
побледнели до цвета белой простыни, Кребб замер и старается не
дышать, Гойл перестал ковырять в носу, стал ровно, а его лицо
приняло непонятно какое выражение, но явно не испуганное. Я бы
сказал, привычное – видно, что дома его так часто строят.
— Гарри, успокойся. – Гермиона обняла
меня обеими руками за пояс, и положила голову на плечо. – Они же не
со зла, и больше так не будут. И извинятся, ведь так, мальчики?
Мальчики, в лице Уизли и Малфоя,
истово закивали. Ладно, поверим. В купе снова стало светло, и
пронёсся порыв ветра – это некоторые с облегчением выдохнули.