Растительность между Северным и Южным
Бутово кто-то называл лесом, кто-то парком. Заросшая деревьями
территория, частично облагороженная, частично не тронутая вниманием
человека. Имелись укромные уголки. В одном из таких я сжёг одежду,
в которой провернул свою месть. Пистолет обернул в пластиковый
пакет и прикопал у приметного дерева. У ясеня. Вот случайный
прохожий раскопает яму под ясенем, найдёт пистолет под ясенем и
скажет «ну ни фига себе!». Настроение было прекрасным.
Можно идти делать уроки.
На следующий день в школе я занимался
тем, что внимательно прислушивался к одноклассницам, о чём они
говорят. Старался ловить на себе заинтересованные взгляды и
анализировать причину этого интереса. В общем, повысил
наблюдательность в отношении девушек до максимума. При этом
старался не афишировать свой интерес. Очень много информации давало
обоняние. Большинство гормональных реакций можно было унюхать. Я
давно научился распознавать, когда человек волнуется, когда
спокоен, не говоря уже о том, когда он принимал душ. Влечение друг
к другу представителей противоположных полов всегда сопровождалось
тем или иным изменением работы желёз. Я мог это унюхать. Если же
было мало отвлекающих факторов, то я мог считать изменение
состояние достаточно быстро.
Через три дня тщательных наблюдений
за противоположным полом в школе и спортивных секциях я понял, что
жизнь моя намного сложнее, чем мне кажется.
В меня были серьёзно влюблены восемь
девушек. Ну или испытывали влечение, которое давало о себе знать на
физическом уровне. Про любовь пока не буду уверенно рассуждать.
Распределение вышло таким: в Славика были влюблены три малолетки по
тринадцать лет (мы пятнадцатилетние парни имеем полное право
называть тринадцатилетних малолетками) три одноклассницы и одна
девушка с рукопашного боя, возраста которой я не знал, но примерно
пятнадцать-семнадцать лет; в Димона была влюблена одноклассница и
девушка с борьбы. В общем, Славик явно лидировал как привлекатель
женского внимания. Влюблены они были или нет, но у каждой в моём
присутствии учащалось сердцебиение, начиналось волнение и менялось
поведение. Одноклассниц я даже подслушал. Та, которой нравился
Славик и та, которой нравился Димон, строили планы, как бы им
привлечь наше внимание. Если бы не слух и обоняние, я бы, наверное,
не догадался. Семь из восьми так или иначе меня критиковали,
восьмая – одноклассница, что положила глаз на Димона, – просто
старалась держаться от близнецов подальше, и, когда я посредством
Димона к ней обращался, она краснела и тупила. Такие дела.