Есть правда еще один пункт, посещение библиотеки. Вернее, не
само посещение, а выдача книги из нее. Происходит оно весьма
своеобразно. По коридору проходит зек из обслуги с небольшой
тележкой, на которой находятся книги, и он предлагает в каждой
камере, выбрать необходимое. На это время открывается кормушка, и
можно что-то рассмотреть сквозь нее. Правда книги основательно
потрёпаны, и в основном современных писателей, рассказывающих о
социалистическом реализме. То есть, почитать в принципе можно, если
конечно не боишься свихнуться от скуки. С другой стороны, хоть
какое-то но занятие.
На завтрак вчерашняя каша и похоже тоже вчерашний чай. Во всяком
случае вид у него как бы не похлеще чем вечером. Хотел было
отказаться от пайки, но Санек сказал: - «Бери, может кто из пацанов
захочет съесть, он и миску тебе помоет». Поэтому взяв пайку
выставляю ее на общак, и заваливаюсь на свою койку, чтобы не
смущать остальных.
Свидания начинаются с десяти, но меня вызывают уже в половине
девятого. Из рассказов сокамерников, свидания происходят специально
отведённой комнате, где можно разговаривать через стеклянную
перегородку. К моему удивлению, у меня происходит несколько
по-другому. Меня заводят в небольшую комнату со столом, и я тут же
попадаю в объятия своей мамы. Исцеловав и намочив меня слезами она
все же отпускает меня и приказывает присесть к столу, чтобы
подкрепиться принесенными ею продуктами. В этот момент я замечаю
сидящего за столом Рашида Эргашевича. В этот раз он в военной
форме, а на плечах красуются полковничьи погоны. Я здороваюсь с
ним, а он увидев удивление в моих глазах, молча показывает мне свое
удостоверение, говорящее о том, что он служит в Комитете
Государственной Безопасности. Я пытаюсь ему, что-то сказать, но он
предлагает мне вначале перекусить, говоря, что в моем возрасте
нужно правильно питаться, а здесь, в СИЗО все же не домашняя пища,
хотя и не отрава. Съев пару пирожков и запив их чаем из термоса,
жду объяснений.
Оказывается, мама, найдя на столе записку, тут же позвонила куда
я просил. И сквозь плач и слезы, все же смогла объяснить, что со
мной произошло. В тот же час, Рашид Эргашевич выехал в Ташкент,
чтобы разобраться со случившимся недоразумением. В принципе,
практически все вопросы уже решены, единственное, что задерживает
мое освобождение из-под стражи, это выходной день. Разумеется, если
я скажу, что здесь очень плохо, что меня обижают, что я ужасно хочу
домой и тому подобное, он постарается сделать все что в его силах,
и даже возможно, что-то в итоге у него получится. Но, более
разумным выходом из создавшейся ситуации будет то, если я соглашусь
побыть эти два дня здесь. А в понедельник, полковник дает
стопроцентную гарантию, что я буду освобожден. Все это произойдет
на законных основаниях с закрытием дела. Если у меня есть какие-то
проблемы, он готов помочь мне вплоть до выделения отдельной камеры.
Я задумался. Мама тоже внимательно посмотрела на меня ничего не
говоря, но судя по течению ее мыслей она была согласна с Рашидом
Эргашевичем. Я не стал глубоко залазить ни в ее, ни в мысли
Рашида-ака, чтобы понять всю подноготную этого вопроса, но видимо
все же что-то такое все же произошло, что даже мама согласилась с
моим здесь пребыванием.