– Это дело Грю.
– Чем ближе джапы подберутся к границам Советов…
– Вы, видно, забыли о договоре взаимной помощи, фактически о союзном договоре между Советами и Монголией.
– Те же Советы…
– Тем хуже… Попытки Японии проникнуть в СССР этим путем, а заметим в скобках: это самая прямая дорога к Транссибирской магистрали, – подобная попытка вызвала бы яростную реакцию Москвы.
– Значит, драка? – восторженно крикнул Ванденгейм. – Разве это не то самое, к чему мы стремимся?
Гопкинс перебил:
– Вы говорите так, словно упрочение Японии вам чертовски на руку.
– Что угодно, только не упрочение Советов.
– А кто вам сказал, что из такого поединка победителями непременно вышли бы джапы?
– При нашей-то поддержке?!
На столе загудел сигнал телефона. Гопкинс потянулся за трубкой.
Выслушав, не торопясь, опустил ее на рычаг и обернулся к гостю:
– Президент вызывает меня. – И только насладившись видом обиженно вытянувшейся физиономии Ванденгейма, добавил: – И вас тоже.
Рузвельт окинул обоих внимательным взглядом и, лукаво подмигнув Гопкинсу, сказал:
– Не больше одной бутылки, а?.. Нет, Гарри, так не годится. Не только вашими омарами, но и выпивкой будет распоряжаться Макинтайр. – Он обернулся к Ванденгейму: – Когда Гарри выпивает больше бутылки, я не отвечаю ни за одно его слово. Баста! Считайте, что ничего от нас не слышали. Пока меня тут мучил врач, я кое-что приготовил для вас.
Рузвельт потянулся к лежавшей на столе книге, обернутой в кожаную суперобложку. Гопкинс засмеялся и в тон Рузвельту бросил:
– Это, – Гопкинс поднял со стола книгу и показал Ванденгейму те места, где светлая кожа футляра потемнела от частых прикосновений, – наше Евангелие, Джон. Хотите вы или не хотите, но вам придется выслушать несколько изречений.
Рузвельт с напускным гневом взял из рук Гопкинса книгу и раздельно прочел:
– «У Вильгельма одна мысль – иметь флот, который был бы больше и сильнее английского, но это поистине чистое сумасшествие, и он увидит, как это невозможно и ненужно».
И пояснил Ванденгейму:
– Это писала жена императора Вильгельма Второго, Виктория, своей матери, английской королеве Виктории… По-вашему, это верно? Будто мечтать о флоте более могущественном, чем британский, – пустое занятие?
Не понимая, к чему клонит президент, Ванденгейм осторожно промолчал.