Ахмет взбесился до ледяного спокойствия. Отметил про себя: Тоже новое состояние. Такого тоже еще не было. Интересно, успею я съебаться? Похуй. Посмотрим… Какими-то чужими, плавными, как во сне, движениями собрал и зарядил ружье. …Это че еще со мной? Как на автопилоте прямо. Ружье удобно легло на мокрый памятник. Вон он, падла. Пиздует себе спокойно. Сжег пацана живого и пиздует. Хуй ты угадал, пидор. Дождавшись, когда гаишник окажется на одной линии с корешками, сидящими в крузаке, Ахмет саданул из верхнего. Предпоследний. Жаль, далековато. Однако все стекла по левому борту в крузаке вынесло, а гаишник рухнул как подкошенный. Ахмет удивленно сощурился – неужто опять повезло, расстояние было весьма приличным. Но нет, отморозок практически сразу вскочил и, припадая на левую ногу, довольно шустро влез в тут же рванувший с места джип. Ахмет откуда-то знал, что после своего вполне идиотского выстрела ему не придется с одним патроном отбиваться от трех этих гопников, потому не сильно удивился такой реакции. Смотри-ка, «предчувствия его не обманули». А теперь – ноги, товарищ Ахметзянов. Только еще… Ахмет поднял голову и неожиданно для себя громко сказал в низкое серое небо:
– Эй! Как Тебя там! Извини за грубое обращение, конечно. Я че хотел сказать. С Тобой можно иметь дело! Ты мужик. Ну, в том смысле… короче, Ты понимаешь.
…Вторые сутки на ногах. Интересное какое состояние, надо же. С одной стороны, чувствуется все во сто раз резче. Ренген[28], епть, – отстраненно, словно не о себе, думал Ахметзянов, бредущий по промзоне в направлении места встречи, УАТа. – Зато с другой – косяк. Боеспособность, скорее, отрицательная, бери за ухо, ставь к стене и, не торопясь, забивай пустой сиськой из-под пива. Не, больше так низ-зя-я.
Чувствительность на опасного человека, да и вообще на любую опасность, и без того отличавшая Ахметзянова с малых лет, от вброшенного в кровоток адреналина обострилась на порядок. Было довольно занятно обнаружить в себе новые грани этой рудиментарной способности – сейчас Ахметзянову удавалось чувствовать на расстоянии скрытое от зрения присутствие живого, отражающегося на его радарном поле разными марками. Он по-детски развлекался, привыкая к маркам воробьев, замерших под кустом, засек провожающую его мрачным взглядом кошку, уверенную в собственной невидимости за кучей хлама у будочки железнодорожного переезда, по большой дуге обошел склад у депо, светившийся от множества людей внутри. Хотелось присесть, передохнуть, но было ясно, что только дай слабину, и более-менее дееспособное состояние рухнет и рассыпется и останется только ноющая боль в мышцах и дрожь забитых ног, с чем, понятное дело, много не навоюешь.