На банкете мне поставили морсу, а в основном люди пили водочку,
даже женщины, которых в нашем коллективе большинство. Виновник
торжества провозгласил первый тост за нас всех. Народ принял по
единой, и почти сразу было велено налить вторую, с предложением
поднять стаканы, чтобы выпить за мои шестнадцать лет, пожелать мне
удачи и здоровья. Я начал было возражать, сказал, ещё много времени
до дня рождения осталось. Однако тостующий возразил: «Я до него не
доживу, а поздравить надо!» Народ в оцепенении выпил и стал
обдумывать такие слова. Третий тост был: «А вот теперь можете
выпить за меня. Все долги я отдал. Последний государство в прошлую
зарплату вычло. Друзья, что мне должны были, всё вернули. Врагов
пережил. Мать, царствие ей небесное, померла от старости. Братец,
чтоб в гробу перевернулся, от пьянки сдох. Другой родни не знаю, и
она меня знать не желает. Жаль, Лёху недоучил. Но, что мог,
показал, дальше пусть сам дорогу торит. Чего моего у него увидите,
знайте — я отдал. Он вроде наследник. У Дашки конверт с деньгами на
похороны, помянуть тоже хватит. Незаконченных дел на жизненном пути
не осталось. Посему давайте выпьем за упокой моей многогрешной
души!» В тот самый момент, когда стаканы были поднесены к губам и в
рот полилось хмельное питиё, дядя Витя выхватил из-под полы пиджака
наган, вставил дуло в рот и выстрелил.
Последовавшая за тем суматоха затянулась часа на полтора. Пока
прибыла вызванная милиция, для успокоения нервов и за упокой народ
тишком уговорил спиртное со стола полностью. Пили, конечно, не в
столовой, перешли в контору. Милиция сообщила о происшествии в
район, оттуда приехали люди. Чай, не лето, но по замёрзшей бухте на
вездеходе тоже быстро можно домчаться. Но экспертов мы не
дождались, нас опросили, заставили подписать протокол и отправили
по домам.
По прошлой жизни не помню этого эпизода. Пусть я был далёк от
потребкооперации, но такой случай гремел бы по всему району. Дома
рассказал про происшедшее, родители в шоке, я тоже, но как-то сразу
примирился со случившимся. Про рак я давно знал и морально был
готов к смерти Калины. Поговорив, пошёл к себе. Что случилось, то
случилось, однако завтра по-любому придётся в школу идти. Вхожу в
комнату и чувствую — что-то не то. Не знаю, то ли незнакомый запах,
то ли не так отодвинута табуретка, но кто-то в моей комнате был,
причём не родители. Кстати, запах одеколона. «Шипр», как у Калины?
При осмотре нашёл под подушкой кисет. Ну да, что наш замок старому
медвежатнику? Пришёл, открыл, оставил вещь и ушёл.