Парень в герои не захотел, чтобы Котёнок его жалела — тоже.
Посмотрел с уважением и отошёл. Другие пацаны зашушукались, типа,
ни хрена сколько на Писаря навалилось. Девчата сочувствуют,
дескать, нашла Катька время с Лёхой окончательно порвать. Не могла
уж недельку-другую обождать, не добивать бывшего, ему и так сейчас
непросто.
Жанка, когда сели за парту после перемены, на ушко нашептала:
Котёнка девочки ругают, а меня жалеют. Главное, на ухо шепчет, а
грудью к плечу прижалась, и ведь сама того не понимает, что за
пазухой у неё побольше, чем у других девчонок в классе. А парень на
это непроизвольно реагирует. Тем более если от неё так приятно
духами пахнет и прядь волос щёку щекочет.
Дальше больше, видать, вчерашняя ночь была богата на
неприятности. Прихожу на работу, докладывают: Максимка,
горе-художник, которого за запой с трёх работ разом выперли, вчера,
по обыкновению, нажрался. На автомате пошёл к себе в сторожку на
дежурство. Видать, был пьянее обычного, сразу рухнул на топчан.
Ладно печку не разжёг, он дверь не прикрыл. Утром ему повезло... а
может, наоборот... Утром мимо сторожки случайно проходили работяги.
Увидели приоткрытую дверь, зашли. Смотрят, снега внутрь намело, а
на топчане мужик спит. Они его, конечно, толканули:
— Не спи, замёрзнешь, дверь не закрыл.
Максимка проснулся, сел на топчане и просит:
— Мужики, дайте закурить!
Руки к ним тянет, а они белые, чуть не в инее. И не чувствует он
их. Заснул одетым, но, понятно, рукавицы с рук сбросил. Кто в
рукавицах спит? Работяги его поднимают, чтобы в больницу отвести, а
ноги в портянках, но тоже поморожены. Он, как лёг, разулся. Валенки
у кровати стоят. Один мужик рванул в порт за помощью, другой
пострадавшего укутывать начал. Наши все знают, обмороженного
отогревать надо умеючи. Особенно тяжёлые случаи. Словом, сейчас
Максим в больничке. Решают, в Питер везти или что ещё делать. По
прогнозу, половину левой ступни отрезать надо и все пальцы на
правой. С руками совсем беда. Про пальцы даже не вспоминают,
пытаются хоть кисти сохранить. Сравнительно тепло было, потому за
ночь не замёрз. Однако если бы утром люди не увидели, к обеду бы
точно помер. Знаете что? По мне, лучше умереть, чем безруким жить.
Ноги ладно, но хоть бы одна рука осталась рабочей. Жалко мужика не
знаю как.