Как бы то ни было, приглашение Цезариона давало архитектору возможность обозреть Брухиум с верхних ступеней храма Изиды[4] и выбрать место для статуи. Ему очень хотелось найти подходящее место, так как скульптор был его другом и умер вскоре после окончания работы.
Храм, откуда смотрел Горгий, находился в одном из красивейших уголков квартала Брухиума, застроенного дворцами, великолепнейшими храмами, огромными театрами; тут же возвышался форум, где македонские граждане собирались на совет, и Музей[5], приют ученых.
Местность, примыкавшая к храму Изиды с востока, называлась «уголком муз» из-за мраморных статуй перед воротами дома с большим садом, принадлежащего престарелому почтенному ученому и члену Музея Дидиму.
Большая часть зданий, находившихся перед ним, была построена во времена Александра[6] и его преемников из дома Птолемеев[7], но некоторые, и притом не худшие, были делом рук его, Горгия, или его отца. Это возбуждало гордость, и сердце художника наполнялось восторгом при виде этой части города.
Он бывал в Риме, видел и другие города, славившиеся своим многолюдием и великолепием, но нигде не случалось ему видеть такого количества изумительных художественных произведений, сосредоточенных на таком незначительном пространстве, как здесь.
«Если бы кто-нибудь из бессмертных, – думал он, – пожелал воздвигнуть дворец для обитателей Олимпа, достойный их величия и славы, он не мог бы создать лучшего и более соответствующего художественному вкусу, которым они нас одарили. И, конечно, он воздвиг бы его на берегу такого моря».
Созерцая опытным взором художника гармонию форм отдельных храмов и портиков, удачное расположение зданий и памятников, он говорил себе, глубоко вздыхая, что его искусство – лучшее из искусств, а постройки – благороднейшее развлечение царей.
Без сомнения, так же думали властители, стремившиеся в течение трех столетий создать вокруг своих дворцов обстановку, которая соответствовала бы их величию и богатству, выражала бы их почтение к богам и любовь к прекрасному. Ни один царский род на земле не мог бы похвалиться более пышным жилищем. Так думал архитектор, любуясь раскинувшейся перед ним картиной, где плоды неистощимой изобретательности и искусства людей выступали в полном блеске на фоне темно-лазурного моря и неба, под яркими лучами солнца.