Вот и я говорю, дура. Про себя говорю, естественно.
Радость от того, что воспоминания начали возвращаться,
обеспечила мне прекрасное настроение на весь день. Я терпеливо
вынесла все процедуры, даже не пикнула под сильными руками
массажистки, и изо всех сил старалась на занятиях лечебной
физкультурой. В результате чего вымоталась до изнеможения, но
смогла приподнять руки и ноги, и даже дотянуться один раз рукой до
лица, ударив себя по носу. И это было замечательно.
Дмитрий Александрович, заглянувший ко мне ближе к вечеру, очень
искренне порадовался моим успехам. А когда я попыталась неловко
извиниться за то, что не узнала его сразу, только отмахнулся,
сказав, что рад пережить это еще трижды, если каждый раз будет
видеть столько счастья на моем лице, лишь от одних воспоминаний. А
я вновь убедилась, что он стал бы хорошей парой для мамы, если бы
она позволила. До этого я видела его пару раз, когда встречала маму
с работы, и впечатление было тем же. А сейчас я была ему еще и
безумно благодарна за то, что вопреки всем существующим правилам и
запретам, он терпел мое нахождение в своем отделении. Не имея
никакой уверенности в том, что я вообще очнусь. Позволяя маме
совмещать работу и уход за мной, не тратясь на сиделку. Золотой
человек.
Следующий день пролетел так же плодотворно. Разговоры с мамой
позволили заполнить некоторые пробелы за школьные годы, а занятия –
поверить в то, что выписка действительно может состояться всего
через две недели. Во мне крепла уверенность вместе с оптимизмом.
Казалось, что еще немного и я вспомню абсолютно все, и жизнь
продолжится, будто и не было этого перерыва в три месяца.
Вот только события следующего утра ввергли меня в такой шок, что
все предыдущие достижения свелись на нет.
- Аня, ты доела? – мама заглянула на минутку, держа в одной руке
шприц с красноватым раствором, а в другой – ватку.
- Почти, - я сосредоточенно и очень старательно зацепила ложкой
пшенную кашу и понесла ее ко рту. Сегодня я наотрез отказалась от
ее попытки накормить меня и вытребовала себе ложку. Я уже уверенно
сидела, оперевшись на две подушки. Рука дрожала от усилий, а ложка
оказалась весьма тяжелой. Но после того, как металлический прибор
заменили на пластиковый, дело пошло на лад. И вот, спустя почти
двадцать минут, я чувствовала себя Суворовым. Только он покорил
Швейцарские Альпы, а я тарелку каши. Но гордости от этого
испытывала ничуть не меньше.