И зачем-то вспомнил теперь.
— Вы готовы сделать заказ?
Голос официантки отвлекает меня от разглядывания узкой спины. Даже появляется мысль спросить, кто эта женщина: если ее знают по имени отчеству, наверняка часто здесь бывает. Но к черту, все равно. Это не может быть Женя. Абсолютно исключено.
— Только эспрессо.
— У нас сегодня фирменной чизкейк с маскарпоне и…
— Спасибо, больше ничего.
Девушка извиняется и быстро уходит. А мой взгляд снова прилипает к Мисс Черный Пиджак. Даже подаюсь вперед, когда у нее звонит телефон - и она тянется к сумке. Кажется, еще чуть-чуть – и незнакомка повернет голову чуть сильнее, и я спокойно выпью свой кофе. Еще немного, одно движение. Чувствую себя пацаном, который от нетерпения рвет оберточную бумагу на новогоднем подарке. В последний момент волосы падают ей на лицо.
Да ну на хрен.
Хватаю губами обжигающий кофе, мысленно матерюсь и роняю взгляд в телефон. Даже успеваю отвлечься, но в это время официантка возвращается к Мисс Черный Пиджак. Евгения – почему-то даже мысленно неуютно называть ее этим именем – благодарит, поднимается. Берет с соседнего стула белую норковую шубку, небрежно накидывает на плечи. Ей снова звонят, и на этот раз она прижимает телефон плечом. Говорит сначала спокойно, а потом переходит на резкие отрывистые фразы. Видимо, плохие новости. Почему мне не по фигу?
Хочу снова вернуться к переписке, но на этот раз Черный Пиджак все-таки отводит волосы в сторону, и первое, что замечаю – маленькую ямочку на подбородке. Кто-то скажет: подумаешь, у многих. А у меня в жизни была всего одна девушка с такой ямочкой, и ее тоже звали Евгения. Она жутко ее стеснялась, будто физического дефекта, и даже фотографировалась всегда, чуть склонив голову или отведя подбородок так, чтобы тень прятала «недостаток». Поэтому на фотографиях получалась смешной и глупой. Поэтому у меня почти не осталось ее фотографий.
Она перехватывает сумку, позволяет ручкам удобно сползти на сгиб предплечья, берет свою термокружку и, торопливо цокая каблуками, идут к выходу.
А я бросаю на стол пару купюр и тупо иду за ней.
Потому что это – Она. Хоть я готов побиться об заклад с рассудком, что вижу какую-то галлюцинацию, кадр из фильма, в котором Гадкий утенок превратился в Прекрасного лебедя. Нет, она никогда не была некрасивой – я просто не обратил бы внимания на Серую мышь. Она просто была другой: женщиной, которая никогда уверенно не стучала каблуками, женщиной, которая с восхищением смотрела на Черные Пиджаки, но не умела их носить.