Несколько секунд Торнан вглядывался в фигуру, появившуюся у дверей.
– Чикко? – неуверенно спросил он. – Ну, велик бог Грома! – И кинулся через всю комнату к гостю.
– Медведь?! Ты? Вот это дела… – ошалело произнес человечек.
– Чикко, Чикко, дружище!!! – тряс его Торнан, изо всех сил сжимая в объятиях. – Ты как? Давно из Сиркаса? Как там наши? Как Торкест? А Эссия? Замуж не вышла?
– Вы знаете друг друга? – спросила Аниза. – Воистину, это знак от Великой Матери!
– Ты нашла мне самого лучшего мага, какого только можно! – сообщил Торнан. – Человек, который честно признается, что почти ничего не умеет.
– Ну, уж прямо и ничего, – скромно улыбнулся Чикко. – Ты льстишь моей скромности.
– Да, теперь я точно знаю, что не ошиблась. – Аниза снова ударила в гонг. Трижды.
Дверь вновь открылась. Подкованные каблуки процокали по старым плитам, по-военному четко щелкнув в конце.
– Старший воин Храма явился по вашему повелению, достопочтенная.
Торнан некоторое время взирал на того, кто вошел, только что не открыв рот в изумлении, совершенно забыв о старом приятеле.
– Это что?!– наконец осведомился он.
За несколько дней до того. Квартал увеселительных заведений Корга
Носилки, влекомые четырьмя полуголыми неграми, остановились у грязных замызганных дверей двухэтажного дома с заколоченными окнами и облупившимися стенами.
Мечи на поясах невольников и бронзовые бляхи на шнурках, что свисали с бычьих шей, говорили всякому, что перед ним иеродулы – старшие рабы храма. Самая завидная участь, которая может ждать раба! Иеродула нельзя продать без вины, его не заставляют много и тяжело работать, а дети его считаются свободными от рождения. Да что говорить – при удаче иеродул сам может стать жрецом!
И всякий поймет – если паланкин тащат не простые поденщики, а старшие рабы храма, то и едет в нем весьма важная птица.
Паланкин осторожно поставили на землю, и оттуда, отдернув занавески, выпорхнула пышно одетая женщина с массивной пекторалью на груди, по которой узнавали высших жриц Тиамат Неизреченной.
– Куббу, Нгусу, стойте тут и ждите, – распорядилась она. – Вы, – это двум другим, – за мной.
– Да, госпожа, – произнес старший.
Дверь беспрепятственно открылась, и они вошли внутрь, не встретив никого, лишь позеленевший медный колокольчик надтреснуто звякнул над притолокой.