Впрочем, надолго
подвисать я не стал. Потянуло поработать головой. Видимо, это уже превратилось
для меня в наркотик. Открыл папку с отложенной разработкой, чтобы еще разок
просмотреть все данные и решить наконец, стоит связываться или нет. Фигулечка,
снижающая уровень вредного излучения от радиолокационных станций, была
безусловно полезной, несложной и обещающей экономический эффект, но не намного
больше, чем у действующих аналогов. Не хотелось угробить силы и время на то,
что все равно не удастся внедрить. Вот если бы как-то развернуть ее в
медицинскую сферу... Но там были свои сложности.
Изначально мы
хватались за любые инновации, однако быстро поняли, что разбрасываемся, как
сапер, перерезавший неправильный провод. В результате остались две области:
военная и медицинская. Причем в медтехнику продавливать разработки оказалось на
порядок сложнее. Парадокс, но во все времена вкладываться в уничтожение себе
подобных прибыльнее, чем в сохранение жизни. Пашка вообще предлагал сосредоточиться
только на военке, но я настоял на том, чтобы оставить оба направления.
Проглядывая
колонки цифр и графики, прикидывая аргументы за и против, я не заметил, как
вечер перетек в глубокий ночер. К окончательному решению так и не пришел, но
хотя бы вымел из головы все лишнее. Уже песня.
Ольга
Я никому не
призналась бы, что люблю Федьку больше, чем Генку. И тем не менее, это было
так, двоюродного брата я любила сильнее, чем родного.
Нет, с Генкой мы
дружили, конечно, насколько вообще могут дружить брат и сестра с восьмилетней
разницей в возрасте. Он присматривал за мной, когда родители уходили, по утрам
отводил в детский сад и в школу, шел разбираться, если кто-то во дворе пытался
меня обижать. И все же относился ко мне с обидной снисходительностью: малявка,
что с тебя взять. К тому же он вечно был занят: музыкальная школа, потом
училище, консерватория.
Федьку, сына
тети Кати, я видела не так уж часто и воспринимала не иначе как божество. Он
был на тринадцать лет старше и такой… такой… Красивый, умный, серьезный! Не то
что раздолбай Генка. В пять лет я заявила: замуж выйду только за Федьку, и была
страшно разочарована, узнав, что это невозможно. То есть в теории возможно, но
все равно нехорошо и не нужно.
Иногда он
забирал меня на целый день – водил в зоопарк и в кино, угощал мороженым,
отвечал на тысячу моих вопросов, причем без противного Генкиного снисхождения,
как будто разговаривал с равной. Для меня это каждый раз становилось
праздником.