Не люблю давалок.
И дело не в кавказских корнях.
Просто женщины, за которыми не нужно охотиться не вызывают ничего, кроме отвращения.
Дешёвки, которые падают на колени, едва я подумаю о минете, не достойны
того, чтобы в них совать свой член.
А приходится.
Нет ведь в наше время женщин нормальных. Тёлки есть, шкуры есть, соски
есть.
А женщин нет.
Хотя…
Мне почему-то кажется, что Веснушка именно такая.
Конечно, она тоже рано или поздно назовёт свою цену, но до этого я немного
развлекусь, опробую товар и, может быть, даже куплю.
Глава 5
– Мариночка,
милая, –
гладил меня по руке и разговаривал, как с особо буйным пациентом. – Успокойся, не
стоит так нервничать. Ну что ты? Это же работа твоя, в конце концов. Да и
заплатит он столько, что зарплата тебе не нужна будет. Всего лишь месяц,
Мариночка.
Месяц!
Да я и дня не выдержу!
– Исключено,
Степан Петрович. Я не согласна! Не буду у него на побегушках! К тому же, вы
хоть представляете, что этот извращенец требует? – разумеется, рассказывать Вяземскому об интимных
пожеланиях его любимчика было так же гадко, как и слышать их, но уже не было
другого выхода.
Покраснела, наверное, до корней волос, пока рассказывала про
«яичницу-кофе-минет», на что Вяземский-сволочь лишь гаденько ухмыльнулся.
Знала бы я, до чего доведут мои откровения… Это нормальному человеку гадко
о подобном слышать, а у этого глазёнки сальные аж заблестели.
– Ну,
а ты как думала, милая? Неужели ни разу не задалась вопросом, почему наши
клиенты выбирают себе в сиделки не опытную Марию Николаевну со стажем в
тридцать лет, а молодую прекрасную Анечку?
Вот тут я и поняла… Всё, в общем-то, поняла.
Не поможет мне никто.
А Вяземский сам заинтересован в том, чтобы подложить меня под своего
«клиента».
Вот так мы теперь живём и работаем!
У нас теперь не пациенты, а клиенты, а вместо медперсонала – девочки по
вызову.
Мерзко так стало.
Прям пробрало до кости и дрожь крупная по телу.
Захотелось схватить тяжёлую статуэтку полуголой девицы со стола главного и
врезать ею по его мерзкой морде.
– Я,
Степан Петрович, вам не Анечка! И в институте училась не ноги раздвигать, а
помогать людям! Чувствуете разницу?! – начинала понемногу закипать и ухмылочка
Петровича сползла с красной пропитой хари.
В прошлый раз, когда я так «вскипела» его белоснежная, заботливо
наглаженная женой рубашка была испачкана кофе, который я плеснула старому
кобелю в лицо.