Где проще всего найти вышеперечисленное (точнее, исходные
материалы для него)? На борту любого космического корабля!
Корабельное ядро эффекта массы с лёгкостью обеспечит поддержание
поля в одной комнате, реактор даст энергию хоть на века (всё же
криогенная капсула — это не ракетный двигатель), а уж
термоизоляционных материалов в конструкции корпуса — хоть
замотайся. И вакуума за бортом — сколько угодно.
Да, конечно понадобятся ещё и подопытные саларианцы. Собой он
второй раз рисковать не может.
Зарабатывая деньги в таком же темпе, как сейчас, он накопит на
собственный звездолёт примерно за год. Ну, точнее, на то, что может
считаться звездолётом в этом веке. Полноценные боевые или
исследовательские корабли, способные перейти световой барьер,
частным лицам не продают вообще. Яхту для прогулок по системам с
Ретрансляторами — в принципе приобрести возможно, но все такие
продажи тщательно отслеживаются. Что в его случае — смерти подобно.
Снова пойти в угонщики? Далеко не улетишь. Догонят и расстреляют,
скорость корабля, увы, от скорости пилота не зависит.
Он также прикупил набор хирургических инструментов. Комплекс
навыков никуда не делся, в чём он убедился, вытащив почти с того
света несколько заболевших горожан. Так что Мордин планировал
произвести на самом себе пластическую операцию, существенно изменив
черты лица, как только покинет городок. Скорость и точность его
движений позволяла делать такие вещи за считанные секунды, просто
глядя в зеркало. Препарат для местного наркоза у него уже был,
успешно синтезированный и опробованный. Так что рука не
дрогнет.
Заодно нужно будет слегка поправить голосовые связки, чтобы
изменить тембр речи.
К концу месяца все его ученики (кроме двух изгнанных в самом
начале за лень и бездарность, на место которых тут же пришли новые)
успешно прошли строгий экзамен у старого аптекаря. Вопреки
опасениям, Мордин совсем не чувствовал себя профессором
астрофизики, вынужденным объяснять детям, что Пранас не вращается
вокруг Сур’Кеша. Нет, его познания в биологии, конечно,
превосходили величайших местных учёных. Но это было количественное
превосходство, не качественное. Никаких совершенно нелепых
заблуждений или вопиющих научных суеверий у саларианцев этого
времени не было — в его сфере, по крайней мере, с физикой сложнее.
Иначе с преподавательским креслом пришлось бы распрощаться. Ему бы
совесть не позволила втюхивать ученикам заведомую ложь — пусть даже
для хроноаборигенов она считалась непререкаемой истиной. А так
требовалось лишь вовремя одёргивать себя «они этого ещё не знают»,
и честно сообщать, что вот здесь и здесь в науке наблюдаются «белые
пятна», но возможно, именно ученики станут теми, кто их
заполнят.