Проводив взглядом аппетитную попку, я наткнулся на враждебный
взор от слегка седовласого режиссёра, что с какой-то уверенностью в
походке приближался ко мне.
— Послушай, мальчик, эта кукла моя, так что шуруй отсюда, или по
твоему я зря её обрабатываю уже которую неделю? — враждебно
произнёс сутулый мужичок. — У меня есть знакомые, что могут
отправить тебя в кому, так что просто исчезни… — договорить ему уже
не дала моя рука, что слегка пожимала его горло. Подняв тщедушного
«соблазнителя» за горло, я хищно улыбнулся.
— Э, нет… Ты сам что-то попутал, дядя. — впечатав его в хлипкую
стену, я продолжил вкрадчиво говорить. — Ты не посмеешь угрожать
мне или моим друзьям. — быстро найдя взглядом подсобное помещение,
я потащил струхнувшего режиссёра туда.
Время в целом есть, так что можно и провести воспитательную
работу. Засунув в рот «мэтра» не слишком чистую половую тряпку и
надёжно зафиксировав пациента, я начал методично ломать кости в
левой руке, ибо нефиг трепать языком, ведь всегда есть вероятность
огрести от кого-то более сильное, либо же отмороженного, которому
плевать на твоих «пацанчиков». В нашем случае звезды сошлись на
смежном варианте.
Ломая хрипящему «мастеру» каждую секунду по пальцу, я попутно
отслеживал оставшееся время на своём хронометре одной швейцарской
фирмы. Далее принялся работать с левой рукой, где уже ломались
фаланги и пястные кости. Следом на очереди было запястье и
ладьевидная кость. Работая словно по учебнику, я методично ломал
кости.
На полулунной кости наш режиссёр изволил сходить под себя и
обмочился от боли, благо что изжёванная и донельзя мокрая от слёз и
слюней тряпка не давала его воплям распространится за пределы нашей
«уютной» каморки. Ведя с ним душевный диалог о безумии, я
практически вжился в новую для меня роль психопата. Ну, а «пациент»
уже не вопил, а лишь тихо хныкал и о чём-то молил, если судить по
его жалкому фейсу, но это было не долго, и очередная порция боли
заставляла его выть и энергично сучить ногами.
Далее была трёхгранная кость, но мужичок отрубился. Приведя
товарища в чувства плоскогубцами и ломанием ногтевых фаланг, я по
дружески ему улыбнулся, но он почему-то испугался лишь больше.
Усмехнувшись, я вкрадчиво продолжил, мельком глянув оставшееся
время.
— Как видишь, порой нужно держать свой поганый язык за зубами,
смекаешь теперь почему? — методично хрустнув очередной фалангой, я
добился энергично участливого кивания от своего невольного
«собеседника». — Угрожая другим, ты должен понимать, что однажды
кто-то точно так же будет угрожать тебе, твоей семье и близким. Но
ты не ожидал ответа, а ведь ответ важная часть диалога, ты так не
считаешь? — посмотрев на мужичка словно многоуважаемый Каа на своих
бандерлогов, я добился очередного «понимающего» кивка. — Именно
поэтому я и учу тебя такой элементарной штуке, как «вежливость»,
ведь это не сложно, не так ли? — снова безумное дрыганье головой,
что явно служило искренним пониманием таких банальностей согласием.
— Ну, раз мы друг друга поняли, то я спокойно доламываю оставшиеся
кости левой руки, и ты будешь свободен. — хищная улыбка на моём
лице заставила «соблазнителя» испуганно застыть. Вновь хмыкнув, я
брезгливо вытащил из его кармана бумажник, где было фото счастливой
семьи, водительские права, страховка и все прочие документы. — Ну а
если ты не захочешь разойтись миром, то я знаю где ты живёшь,
Марвин Гейц. И да, к кукле не лезь, я ведь, если что, узнаю, и
поверь моему чутью, наша следующая встреча понравится тебе намного
меньше этой. — рыдая навзрыд, обгадившийся в прямом и переносном
смысле седовласый мужичок наконец-то осознал, в какую *опу он
попал, но это ему никак не помогло, а спустя миг я вернулся к
начатому.