– Непременно передавайте от меня привет и наилучшие пожелания господину Агамемнону.
Я, вздрогнув от неожиданности, оглянулся.
– Что?
Одновременно со мною тот же самый вопрос произнес и Витька:
– Что?
Мадам Лин вновь улыбнулась своей загадочной восточной улыбкой.
– Право же, я не думаю, что некоторые противоречия, возникшие между нами, серьезно омрачат наши деловые отношения, – произнесла она.
– Да… Да! – уверенно кивнул я. – Уверен, что у господина Агамемнона не возникнет к вам никаких претензий. Мы объясним ему, что вы сделали все от вас зависящее, чтобы разобраться с проблемой.
Улыбка мадам Лин сделалась настолько очаровательной, что я мог бы любоваться ею без конца. Но, к сожалению, сейчас я вынужден был думать о другом.
Кивнув мадам Лин на прощание, я вытолкнул Витьку за дверь и выскользнул в коридор следом за ним.
В коридоре Витька прижался спиной к стене с видом карбонария, приговоренного к расстрелу имперским трибуналом.
– Что все это значит? – тихо, но очень четко артикулируя слова, произнес он.
Было ясно, что, не получив ответ на свой вопрос, он не двинется с места.
– Мы изменили реальность, – ответил я, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно более спокойно и даже в какой-то степени беспечно: вроде как изменение реальности для меня самое что ни на есть обычное дело.
– Мы?! – Витька уставился на меня так, словно я обвинил его по меньшей мере в соучастии в бандитском налете на мирный экспресс.
– Ну хорошо, я. – Спорить явно не имело смысла.
– Ты изменил реальность?!
– Послушай-ка, Витек. – Я взял своего приятеля под локоть и твердой рукой повлек его вдоль по коридору в направлении лестницы. – Давай-ка сначала выберемся отсюда, а потом уже все обсудим. Право же, мне не хотелось бы вновь встретиться с Одиссеем и его ребятами.
Упоминание имени Одиссея, как ни странно, оказало на Витьку благотворное воздействие. Он зашагал быстрее и более не пытался выкрикивать громким голосом глупые вопросы, привлекая к себе внимание то и дело пробегавших мимо нас сотрудников неизвестного учреждения.
Спустившись по лестнице, мы оказались в зале на первом этаже. Колонны, люстры и огромная парадная лестница – все было на месте. Однако вид у зала почему-то был уже не такой парадный, как при Агамемноне и Одиссее, – просто солидное госучреждение, успевшее отхватить себе старинный особнячок, который всегда, при любых владельцах сохранит хоть что-то от своего былого достоинства.