Прошло шесть часов, и появилась стюардесса с завтраком. Оголодавший Джонатан с радостью взял поднос. Девушка наклонилась, чтобы откинуть столик Питера, он проснулся, зевнул и с негодующим видом воскликнул:
– Я же сказал, что ужин за мной!
– Еще слово – и ты проснешься, посмотришь в окно и удивишься: «Надо же, как похоже на лондонскую больницу Святого Винсента!»
Стюардесса поставила завтрак Питера на столик, и Джонатан тут же увел у него булочку и круассан, проигнорировав немое возмущение друга.
В Хитроу они взяли такси и доехали до центра.
В этот ранний час Гайд-парк выглядел таким волшебно прекрасным, будто и не находился в самом сердце одной из крупнейших европейских столиц. Стволы вековых деревьев выглядывали из стелившегося над лужайками тумана. Джонатан наблюдал в окно за двумя запряженными в коляску серыми в яблоках лошадьми, бежавшими по свежему песку аллеи верховой езды. Они миновали решетку Принс-Гейт. Еще восьми не было, но на площади Марбл-Арч уже образовалась пробка. Поднявшись по Парк-Лейн, черный кэб высадил их под козырьком отеля «Дорчестер», расположенного у самого парка, в богатом районе Мэйфер. Друзья поднялись каждый в свой номер. Питер бросил сумку и постучал в дверь Джонатана. Тот открыл в белой рубашке и клетчатых трусах.
– Ты чертовски элегантен, мой бывалый путешественник! – воскликнул Питер. – Интересно, что бы ты надел, увези я тебя в Африку? Полет меня вконец измотал, – пожаловался он, упав в стоявшее у окна глубокое кожаное кресло.
Джонатан ушел в ванную, не удостоив его ответом.
– Все еще дуешься? – крикнул ему вслед Питер.
Джонатан выглянул из-за двери.
– Я провел конец недели в самолете, глядя, как ты спишь, и, судя по всему, за четыре недели до свадьбы мне светит расставание с невестой. С чего бы мне дуться? – прокомментировал он, продолжая завязывать галстук.
– Ты всегда надеваешь брюки в последнюю очередь? – съязвил Питер.
– Тебе что-то не нравится?
– Вовсе нет. Но я, например, в случае пожара предпочту выбежать в коридор без галстука, а не без штанов.
Джонатан испепелил его взглядом.
– Довольно, старик, мы здесь из-за твоего художника, – напомнил Питер.
– Твой источник хоть заслуживает доверия?
– Я ему столько плачу, что лучше бы ему не промахнуться! В письме он указал точное количество: пять картин