Я стиснул челюсти, толкнул дверь. Если подспудно и ожидал увидеть вызывающий взгляд фиолетовых глаз, то жестоко ошибся. Беатрисса лежит на постели, свернувшись в комок. Я тихонько подошел ближе, тут же сообразил, что если бы я въехал даже на Зайчике, вряд ли заметила бы. Даже, если бы по комнате носился табун диких коней.
Лицо сильно осунулось, высокие скулы заострились, это же сколько суток она неслась по тайным тропам, меняла коней, не спала и не ела, спеша успеть, успеть спасти мою шею от виселицы… Но и сильно исхудавшее лицо во сне выглядит прекрасным и таким по-детски беспомощным, что сердце защемило. Я невольно убрал с ее лица прядь волос, чтобы не щекотала нос, укрыл одеялом.
Вообще-то могу несколько суток обходиться без сна, есть у меня и такой дар, но потом за это приходится расплачиваться, так что я тихонько разделся и влез под одеяло. Натруженные мышцы гудят, я с наслаждением вытянул ноги. Беатрисса пробормотала что-то во сне, я прислушался, но не разобрал.
Пока я лежал, уставившись в потолочную балку, Беатрисса проворчала что-то совсем сердито, повернулась ко мне и уткнулась коленями. Я задержал дыхание, она некоторое время лежала, тихо посапывая, но коленям неудобно, закинула одну ногу на меня и, пробормотав что-то удовлетворено, заснула еще крепче.
Я прислушивался к странному покою, что охватил меня от кончиков ушей до пальцев ног. Ее тело разогрелось, от заброшенной на меня ноги идет жар и проникает в мои внутренности, однако скабрезные мысли мелькают, мелькают и… уступают другому чувству, более мощному, что для меня вообще-то вроде не свойственно. Я чувствую себя защитником слабой спящей женщины, а это едва ли не более важная задача мужчины: охранять женщину.
Нога ее на мне мелко-мелко задергалась, то ли во сне все еще скачет, то ли бежит от чего-то злого и страшного. Я услышал тихий стон, полный ужаса, невольно протянул руку и тихонько погладил по голове. Стон сразу оборвался, нога перестала дергаться, а Беатрисса пробормотала что-то довольно, словно злая тварь в испуге убежала, вздохнула и, вскинув руку, обняла меня за шею.
Я застыл, страшась сделать лишнее движение. Если эта надменная дурочка проснется, она тут же обвинит меня в попытке изнасилования – как же пленниц всегда насилуют! – но она посопела довольно, ко всему еще и голову положила сперва мне на руку, а потом и вовсе на плечо, заснула уже без подергивания лапок и жалобного повизгивания.