– Ну, извини еще раз, Лыш, и я пойду. Мне пора.
Лыш смотрел мимо. Валерий все же кивнул ему, взял чемоданчик и пошел прочь. Но через несколько шагов не выдержал, оглянулся. Они встретились глазами. Лыш смотрел без прежнего недовольства, а как-то… слегка ласково даже.
– Пока, – с облегчением сказал Валерий.
Лыш чуть улыбнулся (шевельнулась болячка на губе):
– Аакса танка, тона…
– Итиа… – машинально ответил Валерий. И пошел к выходу со двора – тоже с полуулыбкой.
И лишь на другом дворе – похожем на прежний, и абсолютно пустом – Валерия словно ударили навстречу тугой подушкой. Он постоял, помотал головой, чувствуя на губах мелкий сухой песок («красный песок»!). Кинулся обратно – и бежать было трудно, будто он двигался в текущей навстречу воде.
Вот он двор, где они только что говорили!
Но Лыша не было. Не было на всей ширине просторного, как зеленый полигон двора. И звенело солнечное безмолвие…
Хозяйка оказалась рыхлая, добродушная, говорливая.
– Как звать-то?.. Валерик, значит! А меня кличут баба Клава. Соседки попрекают: «Какая ты „баба“, даже не на пенсии еще, и мужики на тебя поглядывают», – да я им обратно: "Не мелите языками, окаянные, грех один! Мое дело нынче одно: молодежь опекать, будто внуков своих… Вот и Юнка, племянница, дочка брата Василия, меня бабой Клавой зовет, с малых лет повелось… Она тут, при мне, Юночка-то, родители из Коврова прислали на учебу, да очная учеба не получилась из-за конкурса, теперь на заочной она, в школе художников, а работает на Фарфоровом заводе, посуду разрисовывает…
Валерий спросил, нужен ли аванс.
– Да подожди с авансом-то, поживи сперва, может еще не понравится!
Валерий сказал, что понравится.
Баба Клава привела его в комнатушку, оклеенную бледно-синими обоями с рисунком из корабликов и чаек. Деревянная кровать, стол с ящиком, два стула (не венских), книжный стеллаж до потолка. Не богато и не просторно. Однако по сравнению с казарменной комнатой на шестерых – отель «Астория».
Пахло известкой побеленного потолка и вымытым некрашеным полом.
Окно было широченное. Что-то празднично-красное отражалось в стеклах распахнутых створок. Валерий уперся ладонями в подоконник, выглянул наружу. За окнами были грядки и яблони, а ближе к окну вспухали, пышно громоздились гроздья алых соцветий. Казалось, хотят забраться в комнату.