Манера воспитания у отчима была весьма своеобразной. Так, однажды, когда они все вместе гостили в деревне у бабушки, отчим решил научить Саню плавать: взяв пацана покататься на лодке по озеру, на самой глубине он просто выбросил его за борт, точно слепого щенка. Отчим не был сумасшедшим или садистом (во всяком случае, не считал себя таковым) - просто верил, что это психологически верный приём: от страха должен включиться инстинкт самосохранения, и мальчишка волей-неволей поплывёт сам. Однако, вместо того, чтобы чудесным образом поплыть, пасынок почему-то пошёл ко дну...
Белецкий навсегда запомнил тот панический страх, тот ужас, то ощущение беспомощности при погружении под воду с головой... А также сильную боль в груди и жжение в дыхательных путях, которые заполнила вода.
К счастью, отчим успел его вовремя вытащить и профессионально реанимировать. Конечно, мальчик здорово нахлебался воды, и его потом долго рвало и адски колбасило на берегу. Разумеется, плавать в то лето он так и не научился - напротив, обзавёлся мощнейшей фобией. Он не мог теперь приближаться к озеру (и вообще к любому водоёму), даже на берегу его начинало трясти от страха. Ну, и теплоты в их отношения с отчимом, и прежде далёкие от идеальных, этот эпизод явно не добавил.
Что касается матери, то она, крепко утвердившись в мысли о том, что у её мальчика появилась любимая, начала со свойственным всем потенциальным свекровям ревнивым любопытством выпытывать детали и подробности: кто она да что она.
- Ты хоть познакомь нас со своей девочкой, Саша! - неоднократно просила мать, но он отмахивался и врал:
- Да там ничего серьёзного!
Но мама, конечно же, не верила: видела, каким стал сын, как сильно изменился из-за своей - она была уверена - большой любви...
Больше всего Белецкого бесило, что он и сам не мог дать определение их с Кетеван отношениям. Нет, фактически придраться было не к чему: между ними в самом деле ничего не было. И в то же время... назвать это "просто дружбой" у него не поворачивался язык. Впрочем, может быть, он занимался самообманом?..
Кетеван не подпускала его к себе близко, но, замечая трепетное отношение парня, иногда позволяла себе немного его подразнить - просто из озорства и хорошего настроения. Нечаянные касания рук, многозначительные взгляды, загадочные улыбки... Если же он оставался ночевать, то Кетеван расходилась вовсю в своих - не таких уж невинных - шалостях. Могла выскочить утром из ванной ему навстречу в одних лишь трусах и короткой маечке, не прикрывающей вообще ничего, и начать весело щебетать о какой-то отвлечённой ерунде, будто не замечая, в каком он находится ступоре. Её это всё ужасно развлекало...