– Отец ненавидит Хаузера.
– Думаю, что с тех пор, как отец заболел, они примирились друг с другом. – Филипп щелчком открыл золотую зажигалку и, издав ртом булькающий звук, втянул пламя в чашечку трубки.
Вернон перешел в кабинет, и оттуда послышался стук открываемых и закрываемых шкафов и сбрасываемых с полок книг.
– Уверяю тебя, – продолжал Филипп, – Хаузер причастен к этому делу. Нодействовать надо безотлагательно. Я влез в долги, и у меня есть определенные обязательства.
Вернон вернулся из кабинета с кипой бумаг.
– Выходит, ты уже начал тратить наследство?
– А кто в прошлом году взял у отца двадцать кусков? – холодно поинтересовался Филипп.
– Я взял в долг. – Вернон принялся рыться в бумагах, раскрывал папки и разбрасывал содержимое по полу. Том увидел, как разлетелись их дневники из начальной школы. И удивился, что отец так долго их хранил – тем более что у него не было никаких оснований гордиться оценками сыновей.
– И отдал? – спросил Филипп.
– Отдам, – пообещал брат.
– Ну еще бы! – насмешливо хмыкнул Филипп. Вернон покраснел:
– А где те сорок тысяч, которые отец заплатил за твое образование? Ты их возвратил?
– Это был подарок. Он и за Тома заплатил, когда тот занимался в ветеринарном институте. Правда, Том? И тебе бы дал, если бы ты захотел учиться. Так ведь ты вместо учебы отправился в Индию и общался там с господином брамином. Наступило неловкое молчание.
– Пошел к черту! – наконец проговорил Вернон.
Том переводил взгляд с брата на брата. Так уже случалось сотни раз: он вставал между ними и старался их примирить. Иногда у него получалось, но чаще ничего не выходило.
– И ты иди туда же! – Филипп сунул трубку в рот, так что зубы щелкнули о мундштук. И круто повернулся.
– Постой! – крикнул ему вслед Вернон, но было слишком поздно. Когда на Филиппа накатывало, его никто не мог удержать. Вот и сейчас его точно ветром сдуло. Входная дверь гулко ухнула, задребезжала, и все стихло.
– Нашел время ссориться, – упрекнул брата Том.
– Да пошел он! – окрысился Вернон. – Сам виноват. Том уже не мог припомнить, кто из братьев начал задираться первым.
Вернувшись в кабинет, Хатч налил себе очередную чашку кофе, развалился на стуле и, поставив ее себе на живот, стал смотреть в окно. Фентон устроился с кофе на другом стуле и мрачно уставился в то же окно.