.
Филипп почувствовал, как его сердце на мгновение остановилось. – Что?
– Продайте большую акварель Пауля Клее под названием «Blau Kirche»[13], которой вы владеете. Вот подлинная красота! Думаю, что сумею выручить за нее для вас четыре сотни.
– Продать акварель? – возмутился Филипп. – Никогда! Ее дал мне отец!
Хаузер пожал плечами.
– Но ответьте, как вы узнали об этой картине? – Детектив улыбнулся и раскрыл белые мягкие ладони наподобие двух лилий.
– Вы ведь хотели нанять самого лучшего? Не так ли, мистер Бродбент?
– Да, но только это шантаж.
– Позвольте объяснить вам, как я работаю. Для меня приоритет, а не клиент. Если я получаю дело, то занимаюсь им независимо от того, какие последствия это будет иметь для моего клиента. Я беру задаток на расходы, а если добиваюсь успеха, получаю дополнительный гонорар.
– Этот спор не имеет смысла. Я не продаю Клее.
– Иногда у клиента сдают нервы, и он выходит из игры. Иногда с хорошими людьми случаются неприятные вещи. Я целую младенцев, посещаю похороны и иду до конца, пока не решаю проблему.
– Вы не можете настаивать, мистер Хаузер, чтобы я продал эту акварель. Клее – единственная ценная вещь, которую я получил от отца. Я люблю эту картину.
Филиппу показалось, что Хаузер смотрит на него как-то странно. Глаза пустые, лицо бесстрастное.
– Посмотрите на дело с другой стороны, – предложил он. – Представьте, что Клее – это та жертва, которую необходимо принести, чтобы возвратить наследство.
Филипп колебался.
– Вы полагаете, мы добьемся успеха?
– Полагаю.
Картину всегда можно выкупить обратно, подумал Филипп и решился:
– Хорошо, я продам Клее.
Хаузер еще больше прищурился и, сосредоточенно пыхнув сигарой, объявил:
– В случае успеха мое вознаграждение составит миллион долларов. – И добавил: – У нас мало времени, мистер Бродбент. Я заказал билеты до Сан-Педро-Сула на самое раннее, что подвернулось на следующей неделе.