- Благословение, - пояснил Иньяр. – Мой мир принимает тебя, Защитница Марьяна.
- Защитница? Что это значит?
- Узнаешь позже, - прошептал мужчина.
Рядом с нами встали люди в белых распашонках до пят. Капюшоны скрывали их лица. Тихо покачиваясь, они затянули какую-то мелодию. По залу полились переливы тихого звона в такт. Я улыбнулась – оказалось, у каждого из гостей на кончиках пальцев были повязаны маленькие колокольчики. Все-таки правильно говорит мама, с моим воображением надо книги писать!
Песня закончилась. Иньяр достал кольцо. Надев его на мой указательный палец, он громко провозгласил:
- Перстнем этим я, Защитник Иньяр, беру тебя, Защитница Марьяна, в супруги! Приношу нерушимые обеты любви, верности и клянусь быть с тобой до смерти своей!
На глаза навернулись слезы. Так трогательно! Только интересно, а что нужно говорить мне?
- Принимаешь ли ты мои обеты, Защитница Марьяна?
- Принимаю. – Прошептала я.
- Громче, - подсказал сбоку один из капюшонов.
- Принимаю! – послушно гаркнула я – так, что гости вздрогнули. Зато теперь уж точно все расслышали. Главное, чтобы сверху сдохшие с перепугу птицы не начали сыпаться. А то ведь мое подсознание, оно такое!
- Благодарю, - оглушенный Иньяр мотнул головой, словно в ухо попала вода, притянул меня к себе и поцеловал.
Зал взорвался перезвоном колокольчиков.
- И что теперь? – спросила я, когда мы, выслушав поздравления нескольких сотен гостей, вышли на улицу.
Муж представлял их мне, но после двадцатого человека с непроизносимым именем и не менее трудно выговариваемым титулом, мой мозг перестал их различать. Все слились в одну цветную массу, которая улыбалась, говорила одни и те же пожелания и пожимала наши руки.
- Как что? – он ухмыльнулся, вновь заставив мое сердце шмякнуться прямо к богато разукрашенным туфелькам, - теперь супруг обязан утащить тебя в опочивальню!
- Какие хорошие у вас обычаи! – промурлыкала я.
- Самые лучшие, - Иньяр обжег меня страстным взглядом и подхватил на руки.
А потом мой сон превратился в кошмар.
Глава 4. Кошмар
Приснится же такое! Я улыбнулась, потягиваясь всем телом, и открыла глаза. Комната все та же – голубые стены, украшенные вышитыми сказочными птицами. На полу валяется платье, сорванное впопыхах нетерпеливым супругом. Сундуки никуда не делись. Так и не полюбопытствовала, что в них. Впрочем, это не важно. Значение имеет лишь то, что из-под пальцев, скрутивших кожу тыльной стороны ладони, расползается боль.